— Эй, подруга! — донесся голос второй продавщицы. — Ты чего к этому алконавту прилипла? Совсем что ли по мужику оголодала.
— А ты нет? — огрызнулась Леночка. Но все же снизошла до объяснения. — Глаза разуй. Ты видела как он одет? Да нашей с тобой годовой зарплаты не хватит даже на одни ботинки. А костюм?.. Теперь сюда смотри… Ты сколько в гастрономе работаешь?
— Седьмой год. А что?
— И много видела алкашей, которые за фанфурики пятидесятитысячными купюрами расплачиваются?
— Иди ты? Реально «Мономаха» выложил? Не врешь?
— Сама смотри… И знаешь, что сказал?
— Даже боюсь предположить?
— Сперва спросил: «Хватит?». А потом: «Сдачи не надо».
— То есть как? Откуда у тебя упаковка?
— Какая упаковка, дура? Всего семь флаконов и было. Которые мы для себя припрятали.
— Офигеть! С Луны свалился, что ли? Цен не знает? Или его так плющило, что все пофигу, лишь бы вмазать? Вот чертовы пьянчуги. Совсем на свете мужиков нормальных не осталось. Чтоб вы уже поскорее передохли от своей водяры!
— Нет, не похож он… — встала на мою защиту Леночка. — Бритый… Отутюженный… Да и не пахло от него совсем. Видимо, для друга брал. А что цен не знает… Знаешь, Дусь… Я думаю, он из тех… ну, которым все шофер или адъютант домой приносит. Из спецраспределителя.
— Ой, мамочки! Как же я сама не сообразила? — всплеснула руками вторая продавщица. — Что ж ты, дура, вот так просто его отпустила? На навар позарилась?