– А когда мы сможем с ним пообщаться? – запоздало среагировал от дверей кто-то из дознавателей в момент, когда я уже отрубался.
– Как только разрешу, – мстительно процедила в ответ Карвальо. – Особый режим госпиталя, – напомнила она.
– Мне тут что, часами его теперь ждать?! – искренне поудивлялся в первый момент её собеседник.
– Если прикажу, то и по стойке «смирно»! – Рявкнула наша капитан, аппетитно тряхнув сиськами в разрезе халата перед моими глазами. – Вон отсюда, стать за жёлтой чертой!..
* * *
Не в меру добросовестный представитель нотариальной ветви юстиции старательно оговаривается, что документы на дом Жойс он не пропил, а вовсе даже законно отдал ей самой. После чего лезет в какую-то папку, видимо, за подтверждающими бумагами.
– Спасибо, не надо деталей. – Недослушиваю до конца его пассаж. – Я полностью в курсе этого момента. Она же продавала дом на прошлой неделе, ей деньги были нужны. Завещание, видимо, сделано раньше. А второго дома у неё не было…
– О каких деньгах и товаре идёт речь в письме? – на первый взгляд вежливо, интересуется сотрудник прокуратуры, высовываясь из-за спины нотариуса, как чёртик из табакерки.
Ну понятно. Любое дознание или следствие материальные вопросы интересуют в первую очередь. Знаю на личном опыте.
– Вам какое дело? Это не ваша информация. – Ворчу в ответ.
Чуть размыслив, решаю быть самим собой и слов не подбирать. И раньше таким не страдал, а уж теперь…
Говоря прагматично, смертная казнь мне не положена в любом варианте, так как я несовершеннолетний.
Я, конечно, не строю иллюзий на тему справедливости нашей судебной или правоохранительной систем, но с момента тюряги у меня появились в друзьях и доброжелателях, как минимум, Хаас и Бак. Это если считать только тех, кто может радикально повлиять на ситуацию и не допустить беспредела в процессе разбирательства.
Бак, кстати, расположившись методически грамотно за спинами всех, под неодобрительными взглядами Камилы семафорит мне знаками целые поэмы. Если я точно его понимаю, он предлагает сейчас ни с кем не спорить, ничего не доказывать, в бутылку не лезть и положиться на старших товарищей. В завершении он тычет пальцами в циферблат своего допотопного наручного будильника, который носит на запястье, и выбрасывает на пальцах, через сколько часов меня вообще освободят от любых ограничений. Если говорить о юридических, не медицинских. Если я правильно его понял.
Ладно. Дальше Квадрата не отправят даже в самом худшем случае. Тем более, как по мне, я был полностью прав. Глядишь, и разберутся нормально, с помощью Хаас с той стороны и кафедры с этой.