Он медлит. А я спрашиваю:
– Что с нападавшим на меня? Он же – предположительный убийца сержанта Кайшеты?
– Пока без комментариев, – бесстрастно отбривает меня Дирк.
– Ассамблея выдаст свою правовую оценку по этому поводу, включая силовую поддержку собственного решения. Если понадобится. – Угрюмо отзывается Анна. – Заявляю вполне официально, от имени председательствующих сейчас в Ассамблее.
Почему-то майор в этом месте моментально теряет запал, из зелёного превращается в синего и задумчиво притормаживает мыслительные процессы:
– Заявление не по адресу. Я – маленький человек, мало что решаю. – После чего поворачивается ко мне, придерживая за плево сидящего перед ним капитана. – Почему вы стреляли так избирательно? Заметьте, я не задаю вопросов по второму убитому.
– Да хоть и задайте. С Мохнатым Ухом всё просто. Я уже ответил на этот вопрос. Всё, что может быть истолковано как угроза, при первом режиме является угрозой. Есть оговоренные процедуры. Вернее, были. Вначале меня должен был предупредить о чьём-то визите тот, кого я знаю. А если к тебе через час после неудачного покушения вламываются люди, которых быть не должно… к тому же, я неодарённый, а там почти у всех были искры, для меня потенциально летальные.
– Почему такой странный выбор целей? – перефразирует вопрос капитан, сбрасывая с плеча руку майора.
– Исфахани по мне врезала инфрой. По идее, датчики медсектора должны были это зафиксировать. Чистая самооборона… Вторая цель была с ней на эмоциональной связи. Я это увидел через чип и последовал требованию устава. В стратегической перспективе, безопасник мне показался более опасным, что ли? Не помню. Был взволнован, а капитан Карвальо утверждает, что ещё и неадекватен.
– Почему не стали убивать Питера Штавдакера и его людей?
– Во-первых, они были не вместе. Когда у вас с кем-то есть общий замысел, причём с теми намерениями, что были у Исфахани, лично мне на эмоциональных пиках это видно. У Штавдакера, как ни парадокс, не было собственного внутреннего намерения убивать меня. А двое его сопровождающих и вовсе не несли никакой агрессии. Теоретически, я мог дострелить Штавдакера. Но я уже один раз участвовал в разборах на Ассамблее и отлично помню правила: если имеет место клановый конфликт между Домами, дворняге типа меня лучше держаться от свары подальше. Просто правила игры. Возможно, сработал какой-то подсознательный маркер в мозгах.
– А о каком конфликте сейчас речь? – федерал непонимающе сверлит взглядом коллегу, сделав шаг вперёд.
Тот чуть мнётся, потому за него отвечаю я: