В этом месте старший из присутствовавших полицейских отчётливо покрылся испариной: всё, что летает, это уже по части армии. Даже если сам аппарат не армейский, за всем, что может летать над Столицей, пристально наблюдает только армия. Причём двадцать четыре часа в сутки.
Вместе с тем, в этом крылось и потенциальное облегчение: во-первых, оба пострадавших занимались вопросами, выходившими за права и допуски полицейских.
Во-вторых: тот след, который просматривался, явно требовал компетенций другого уровня. Не муниципального.
Уж больно согласованы были события по времени, методике и точности исполнения.
Кстати! Хлопнул себя по лбу будущий глава Департамента. А ведь лицензиями на любые надгоризонтальные перемещения в агломерации занималась никак не полиция! А если имели место быть аппараты, летающие по воздуху, то…
Намечалась вполне себе рабочая возможность спихнуть дело вместе с невнятной перспективой тем, кому на него в потенциале хватало полномочий.
Ведь всем хорошо известно: полиция ловит только тех, кто ходит, бегает или ездит исключительно по земле.
Теми, кто наносит удары с воздуха, занимаются исключительно другие организации.
Дела надо срочно объединять. Если повезёт, то эти леталки и на камерах есть – авось да попали в фокус.
* * *
Грамотно продуманная схема избавления от дела неожиданно дала сбой.
Ещё в одном конце города, где обитали преимущественно эмигранты от первого до третьего поколений, аналогичные по почерку собаки загрызли ещё одного.
Третий был самым обычным чернозадым из какой-то жаркой Тмутаракани и государственным чиновником не являлся от слова «совсем».
Костеря, на чём свет стоит, долбаного неудачника, полицейский сообразил: в таком виде убедить смежников в злонамеренности и едином почерке исполнителя может не получиться. Уж больно далёк был последний араб и от государства, и от каких-либо серьёзных дел.
Впрочем, надо ехать и смотреть лично. Мало ли… вдруг обстановка на месте подскажет что-то, чего отсюда не видать.
* * *
В практическом приложении, самым непростым элементом операции является доказательство самому себе того, что виновными определены действительно те самые виновные люди.
Разумеется, я видел: Бак, называя фамилии, говорил ровно то, что думает. Заведующий кафедрой, сидевший рядом, был с ним тоже полностью согласен.
Напряжение лично мне добавляли три момента. Первый: кто-то же влез ко мне в номер? И реально на меня покушался. Если не устранить форточку, из которой дует ветер, в следующий раз я могу не оказаться настолько проворным.
Ну либо та сторона подберет какие-нибудь такие инструменты, плюс время и место, что легко решит свои задачи в мой адрес.