— В смысле чужой? Он же влюблен в тебя, как мальчишка.
— В меня — как мальчишка, а в Бастерхази — как взрослый мужчина. Дайм сделал свой выбор. Еще тогда… — она скривилась, не в силах даже произнести имени Люкреса.
— Погоди… как? С чего ты взяла? Полковник не мог! — Бален вскочила, сжимая кулаки, метнулась к окну. — Он же светлый, а Бастерхази — чудовище! Полковник Дюбрайн никогда бы не стал доверять этому мерзавцу! Никогда! Ты ошибаешься.
— Я не ошибаюсь, Баль. Я видела их. Они… любят. Оба. Не меня… — закончила она совсем тихо.
— Шу… я не понимаю… — Баль подбежала к ней, присела на корточки перед креслом, взяла руки Шу в свои. — Что ты видела? Наверняка тебе просто показалось…
— Они светились так же, как вы с Энрике. Золото истинной любви. Тут захочешь, не ошибешься.
— Но… Я тоже видела! Вас с полковником Дюбрайном. И золото любви. Ты точно что-то путаешь.
— Не путаю, но это еще не все, Баль. Я не говорила тебе… я струсила, понимаешь? Я боялась, что если скажу, ты не поймешь, обидишься… решишь, что я предала тебя… но… Бастерхази, он… — зажмурившись для храбрости, Шу выпалила: — Он был моим любовником.
Бален молчала.
Шу открыла глаза.
Бален смотрела на нее встревоженно и сочувственно.
— Баль?..
— Зачем, Шу? Нет, я понимаю, он может очаровать кого угодно, он же менталист, но и ты…
— Я любила его, — тихо прервала ее Шу. — Я хотела… мы хотели… вместе. Втроем… — слово «единение» она так и не сказала, было слишком больно. До слез.
— Ну что ты, Шу, не плачь, все хорошо. — Бален обняла ее, прижала к себе. — Ты вовремя поняла, что он такое. Подумаешь, ошиблась, с кем не бывает. И насчет Дайма ты ошибаешься, Дайм любит тебя. Он обязательно вернется, и ты поймешь…
— Что я пойму, Баль? Что между взрослым опытным шером и глупой девчонкой полковник Дюбрайн выберет равного себе? Я уже это поняла. Знаешь, я… я понимаю его. Бастерхази, он… если он любит… он… — Проглотив всхлип, Шу утерла мокрые глаза. — Неважно. Что было, то прошло. И мне надо как-то жить дальше. Без Дайма. И без Бастерхази.
— Что без Бастерхази, я согласна целиком и полностью, — кивнула Баль.
— Ну вот. Я и… я оставлю Тигренка себе. Чш-ш, дослушай, ладно?
— Ладно. Слушаю.
— Он преступник. Не спорь, ты сама знаешь, что это правда. Я тоже думала, что светлый шер не может быть убийцей или насильником, потому что… потому что я была наивной дурой. Не хотела видеть очевидного. Светлый — не значит хороший, темный — не значит плохой. Я могу быть темной…
— Наполовину, — упрямо буркнула Бален.
— Наполовину, — согласилась Шу, — но это не делает меня наполовину плохой. Просто немного сумасшедшей.