— Ну и что? Разве англичанин не может поехать в Берлин?
— Может, конечно. Но мы говорим о риске для него — хоть пять процентов.
— Что делать?
— Ехать в Берлин. А из Парижа туда приедет тоже группа, так сказать, поддержки… на… как сказать… перфоманс, — усмехнулся Реймонд.
— Да, сын. Я вижу, что ты кое-что знаешь про все эти… перфомансы, так сказать. И меня это, откровенно говоря, беспокоит.
— Ах, ладно… мы говорим о деле — важном деле для Британии.
— Ну, я пока не буду вдаваться в подробности.
В пригороде Берлина — Либенберге, в поместье друга германского императора князя Филиппа Эйленбурга регулярно собирались некоторые члены окружения кайзера Вильгельма. Эйленбург был одним из самых близких друзей кайзера и до 1902 служил послом Германии в Вене. Как это часто бывает в придворных кругах, Эйленбургу противостояли другие политики в деле влияния на кайзера, и князь стал терять влияние на последнего отчасти в результате ухудшающегося здоровья.
Реймонд достал папку и обратился к отцу:
— У нас есть кое-что на Эйленбурга. Прекрасное юридическое образование, военная служба в прусской армии, служба в Страсбурге после победной войны Германии над Францией в 1870—71 годах, за что он получил Железный Крест. Дружил с французским дипломатом и писателем, князем Артуром де Гобино.
— Знаем его книжку о превосходстве арийской расы, — поморщился Артур. — Среди французов есть немало обожателей Германии. Но, очевидно, их голос все же слабее тех, кто видят в Германии серьезную угрозу.
— М-да… но я не стал бы сбрасывать со счетов всю эту истерию насчет арийцев. Она может еще как аукнуться. Так вот, в прошлом году Эйленбург написал книгу в память о Гобино. Есть предположения, что между ними существовало что-то большее, чем дружба.
Артур Барроуз опять поморщился:
— Уже не удивляет в свете того, что о нем становится известно.
Реймонд продолжал:
— С кайзером он познакомился на охоте еще тогда, когда тот был принцем, более двадцати лет назад. Они оба увлекаются оккультизмом. Именно эта увлечение сблизило их…
— Никогда не понимал человеческой глупости… Насчет сближения — меня тут посетила безумная мысль! Не кажется ли тебе, что сам кайзер может тоже участвовать во всем этом вертепе?!
Реймонд спокойно закрыл папку и сказал:
— Даже если так, то нам пока нельзя трогать кайзера. Он как-никак родственник нашему королю. Пока будем бить по Эйленбургу. Про дальнейшую его карьеру ты, наверно, знаешь? Кстати, о нем не очень высокого мнения был Бисмарк.
— Бисмарк был мудрый политик. Я об этом как-то говорил. Он был бы против такой милитаристской политики Германии в отношении Британии.