– Вольно! Разойтись!
Девятиклассники смешались, сбиваясь в кучу, но постепенно разобрались – учителя НВП уводили своих подопечных по санаторным корпусам, изображавшим казармы.
С шумом и гвалтом мой девятый «А» ввалился в отведённое помещение – койки в три ряда, как парты в классе. Густо пахло свежей побелкой и краской.
– Иголки все взяли? – спросил с порога военрук и протянул нам ворох белых выглаженных лоскутов. – Чтоб к обеду подшили воротнички. Чмошников за стол не пущу!
– А чмошник – это кто? – подал голос Изя.
Ученики захохотали, а Дюха крикнул, давясь смехом:
– Я тебе… потом… объясню! На пальцах!
– Ха-ха-ха!
Я стащил гимнастёрку и молча стал пришивать воротничок. Помнится, наш старшина люто гонял чмошников в мятой форме. Бывало, и наподдаст. А как ещё приучишь к дисциплине и порядку толпу задиристых мамсиков?
– Миша! – ухмыльнулся Макароныч. – А тебе двойная работа – лычки подошьёшь. Назначаешься сержантом!
– Есть, товарищ майор!
В прошлой жизни я как раз до сержанта и дослужился. В вуз после ДМБ поступал. А нынче мне светит военная кафедра…
Тьфу-тьфу-тьфу! Тук-тук-тук!
Закончив с шитьём, я оделся и затянул ремень. Мне попался дембельский – мягкий, разношенный. Звезда на пряжке выглядела основательно затёртой от частого драения.
И только тут я приметил слона – все глядели на меня. Любопытствуя, скалясь или даже завидуя, как Изя.
– Что? – буркнул я, поправляя гимнастёрку. – Сержантов никогда не видели?
– Знаешь, мон женераль, – затянул Жека, – такое впечатление, что ты уже отслужил.
– Случалось, – криво усмехнулся я. – В прошлой жизни!
– Как у индусов? – заулыбался Зенков. – Колесо сансары?
– Типа того.
– А меня, товарищ сержант, можешь не тревожить, – нагло осклабился Дэнчик, валясь на койку. – Твои приказы на меня не действуют, мы не в армии!
– В армии ты бы у меня полночи унитазы чистил, салабон. Зубной щёткой! – холодно ответил я, натягивая пилотку, и покинул «казарму».
Захотелось прогуляться – санаторий разместился в самом эпицентре местных красот. Обойдя круглое радоновое озерцо и пару каменных полян, я набрёл на тропинку, что вилась меж прозрачных акациевых рощ. Гул и грохот выдавал близость Южного Буга.
Река открылась сразу, едва я вышел на опушку. Вода, зажатая скалистым каньоном, бурлила, свивая потоки, обтекая громадные розовые глыбы, и пенилась на порогах. Чудилось, что белые и стеклистые брызги зависали, будто в невесомости, – одни капли падали, изнемогшие в притяжении, но тут же взвивались новые, выбитые кипящими водоворотами. Мечта рафтера!
Налюбовавшись игралищем стихий, я двинул к штабу. Ещё по дороге, когда мы ехали в «пазике», Марк Аронович обещал нам насыщенную неделю – тут тебе и выезд на стрельбище, и марш-бросок, и встреча с фронтовиками, и даже катание на броне танка – полигон тут рядом. А когда что? Надо уточнить…