Декан, мимоходом поправив галстук, яростно выпалил, глядя на меня в упор:
– Это правда? При какой температуре фиксировалась сверхпроводимость?
– Девяносто два градуса Кельвина, – чётко отрапортовал я.
– Состав? – резко спросил Фурсов.
– Окись иттрия, углекислый барий, окись меди.
Пожевав губами, декан выпростал руку:
– В физкабинет!
И мы в ногу пошагали в кабинет физических демонстраций, стращая встречных студентов, – те шарахались в стороны, пугливо тулясь к стенам.
Физкабинету не хватало места в двух обширных залах-хранилищах, замыкавших Северную, Южную и Центральную аудитории. Здесь с довоенных лет копилась масса хитроумных диковин, демонстрировавших на лекциях занятные явления вроде брэгговской дифракции света на объёмном ультразвуке в жидкости или прецессии намагниченного гироскопа в магнитном поле.
– Варечка! – трубно взревел Фурсов, врываясь в Южное хранилище.
Из рабочей комнаты выскочила перепуганная девица в больших очках и синем халате.
– Василий Степаныч, здрасьте…
– Варечка, организуй нам… где-то с литр жидкого азота и кювету под него.
– И несколько магнитов, – дополнил я.
– Да! – величественно кивнул декан.
– Сейчас, сейчас, Василий Степаныч…
Минуты не прошло, а Варечка уже неслась с термосом. Освободив мне стол, Фурсов переглянулся с Колмогоровым и выдохнул:
– Удивляйте, юноша!
Я выложил магниты так, чтобы их поля складывались, образуя «ложбинку». Развернув обёрточную бумагу, достал «таблетку» и осторожно наклонил термос. Морозящая струйка азота, лениво паря, пролилась в кювету. Хватит, пожалуй. Подцепив «таблетку» пинцетом, я окунул её в жидкий азот, настудил как следует – и выложил над магнитами. «Таблетка» зависла в воздухе.
Колмогоров звучно клацнул зубами, закрывая рот, и медленно, очень медленно поправил выбившуюся седую прядь.
– Ой, мамочки… – запричитала Варя.
– Эффект Мейснера… – прошептал Фурсов, глядя на подрагивающую «таблетку», словно околдованный.
– Чудо, – пробормотал Андрей Николаевич. – Обыкновенное научное чудо.
– К сожалению, – вздохнул я, – не всё так уж волшебно. Если по сверхпроводящей жиле из такого материала пропускать ток большой силы, то магнитное поле разрушает структуру проводника и сопротивление вырастает скачком…
Василий Степанович, слушая меня, всё шире расплывался в улыбке. Колмогоров откровенно хихикал, и даже Варечка прыснула в ладошку.
– Юноша-а, – ласково проговорил декан, – это всё пустяки, ничтожнейшие пустяки! Интересная инженерная задача, которую мы обязательно решим. Господи… – вздохнул он, хлопая себя по ляжкам, и вскричал тонким голоском: – Да вы хоть понимаете, что совершили открытие мирового уровня?!