Арвид Янович поёжился и вздохнул.
Как будто по давнему обычаю, он скосил глаза налево, где, задёрнутая плотными шторками, во всю стену висела панель с десятками карт, свёрнутых в рулоны. Ещё каких-то тридцать лет назад тут раскручивались пятикилометровки[12], исчёрканные синими и красными линиями фронтов, а нынче всё магистрали рисуют да города новые… Мир.
Нескромно распахнутая дверь в комнату отдыха подпускала взгляд к трюмо, у которого стригли и брили генсеков, начиная с Иосифа Виссарионовича. Отразившись в зеркале, показался Брежнев в отлично сшитом костюме, как всегда вальяжный, а нынче ещё и подтянутый.
– Арвид Янович, здравствуйте! – В глазах у Генерального под тяжёлыми набрякшими веками искрили весёленькие огонёчки. – Чем порадуете?
– Делом по объекту «Ностромо» занимается Бруно Хинкис… – внушительно начал Пельше.
– А он точно наш? – хмыкнул Леонид Ильич.
Председатель КПК не сразу понял, но на счёт «два» его восковые, как будто неживые губы изломились улыбкой.
– Бруно – эстонец. Человек проверенный, и не раз, едва ли не лучший из моих оперативников. Ему удалось выяснить, что поисками «Ностромо» занимается спецгруппа КГБ во главе с Борисом Ивановым и другим доверенным лицом Андропова – Игорем Синицыным. Есть основания полагать, что к работе спецгруппы привлекается Питовранов. Что важно, Хинкис выявил зону поисков – это город Первомайск в Николаевской области…
– Знакомые места! – оживился хозяин кабинета. – Что ещё новенького?
– «Ностромо» – всего лишь кодовое название операции. Самого предиктора зовут «Михой».
– Миха? – Мохнатые брови генсека полезли вверх. – Мишка, что ли?
– Вообще-то Миха – это еврейское имя. Что-то вроде «Посланника божьего». Но возможны варианты. Да, и самое важное – в конце месяца в Первомайск на усиление поисковой группы перебросят бригаду специалистов. Хинкис – один из них.
– Отлично! – хлопнул в ладоши Брежнев. – Отлично… Продолжайте в том же духе, Арвид Янович!
Четверг, 17 апреля 1975 года, день
Первомайск, площадь Ленина
Вакарчук бесцельно слонялся по скромно обставленному номеру – казённый стол, продавленное кресло, выцветшие обои и люстра о трёх рожках, засиженная мухами. Обычное убежище командированных.
Дверь никто не запирал и окно без решёток, но этот «полулюкс» – его тюремная камера. В коридоре дежурит молодой человек спортивного сложения – надо полагать, чутко охраняет кадку с фикусом, что раскинулся у аварийного выхода…
Ещё один «пан Спортсмен» оккупировал диван в фойе и делает вид, будто просматривает свежий выпуск «Прибужского коммунара» – местной газетёнки.