На той стороне улицы, под деревьями, крепко сидит киоск «Союзпечати», но он не годится под наблюдательный пункт – прозрачен, как аквариум. Машин рядом тоже не видать, кроме бледно-зелёного «Запорожца». Никто не занимает лавочку, углублённо изучая «Комсомолку» или «Советский спорт»…
Я принюхался. Кремово-жёлтый брусочек масла издавал дивный сливочный аромат. Отрезать бы сейчас ха-ароший ломоть батона да намазать щедро, не жалея! И с чайком…
Миновав гулкий тамбур, я сглотнул, чуя, как сдувается в утробе голодная пустота. Скорей бы до дому!
Словно исполняя заветное желание, подрулил рейсовый «пазик». Лучше не бывает…
Я непринуждённо опустил письмо в почтовый ящик, пока не разошлась толпа пассажиров, прикрывших меня, и сильно вздрогнул.
– Пи-исьма, письма лично на почту ношу, словно я роман с продолженьем пишу-у! – заблажили «Песняры» из окна напротив. – Зна-аю, знаю точно, где мой адресат – в доме, где резной палисад!
Плюнув, я сел в автобус, а с улицы всё неслось: «Где же моя черноглазая, где? В Вологде, Вологде, Вологде-где-где!».
Народ бойко заполнял салон, и я инстинктивно оценивал каждого, прикидывая, не по мою ли душу он или она. Глупо, конечно: как различить в толпе оперативника КГБ? По длинному чёрному плащу и шляпе, надвинутой на лоб?
Жаль, что «Росита» уехала, теперь некому будет рисовать на колонне ротонды успокоительные звёздочки или тревожные крестики. И нолика больше не увижу…
Сунув руку в карман, я погладил записку от Марины, словно оберег.
«Зато мне дали обещание! – мелькнула бодрая мысль. – Так, глядишь, и мечты оживать станут, желания всякие заведутся… Как это я писал… в десятом, кажется: «Но бьётся живчик между жил: Я жив, я жив, я жив, я жив!».
Может, и так…
С завизгом сложив дверную гармошку, «пазик» пофырчал и тронулся.
Вторник, 22 апреля 1975 года, утро
Первомайск, улица Чкалова
– В день 105-й годовщины со дня рождения Владимира Ильича Ленина, – гулко разносил громкоговоритель с балкона Дома Советов, – строители Байкало-Амурской магистрали завершили возведение временного совмещённого моста через реку Бурея длиной шестьсот двадцать два метра и автодорожного моста через реку Гилюй…
Проехавший автобус перебил диктора. Так я и не узнал, насколько велики оказались пролёты гилюйского моста, – металлический голос сменился бравурным маршем. Впрочем, радостный настрой держался и без музыки – тихое ликование охватывало улицы, заметая дома красным с золотом, заряжая людей весёлой бесшабашностью.
Меня то и дело обгоняла нарядная детвора. Тёмный низ, белый верх – и пламенеющая шейная косынка. Пионер – всем ребятам пример!