Выйдя в коридор, я излучал спокойствие Будды. Со скучающим выражением на лице прошёл к палате Невкапсы – на её двери блестела медью цифра «5». Разумеется, заботливые кагэбэшники указали точный адрес, чтобы Миха не заплутал!
Рядом с дверьми, ведущими в палаты и ординаторскую, пропускали взгляд большие квадратные окна. Почти все задёрнуты лёгкими тюлевыми занавесками, но только не в палате Димы. Следовательно, камера наблюдения установлена в комнате напротив. Там почему-то темно, а на окне плотная штора. Ну разумеется…
«Не смотреть туда, не смотреть!»
Ага, а вот и проводочек к микрофончику… Его цепляли прямо к витому шнуру, что крепился по старинке, на керамические ролики. Если не знать о прослушке, то и не заметишь.
Я покосился в окно пятой палаты. Можно спорить на что угодно – со двора задействована ещё одна фотокамера. Скорей всего, второй наблюдательный пост – в здании напротив. Там, кажется, кардиологическое отделение. Ничего, подвинутся сердечники…
Оставив вёдра, я неспешно отправился за шваброй – и достал из сумки «секретное оружие». Это была смесь собственного сочинения – я наболтал её из просроченного шампуня, тосола и ещё пары ингредиентов. Вернувшись к Димкиной палате, деловито смочил поролоновую губку моим средством и щедро намазал окно.
Нервы натянулись до звона, пальцы у меня дрожали, а я ещё и попой крутить пытался, лишь бы отвлечь внимание невидимого зрителя.
Смесь моя залепила стекло, размывая видимость, и я, пока она не оплыла, заторопился. Быстро обмакнув тряпку в воду, отжал её, бросая на швабру с громким шлепком, – и подхватил пустое ведро с «лекарством».
Дима Невкапса лежал в палате один, ещё три кровати стояли заправленными. Правильно, зачем оперативникам посторонние…
Поворачиваясь спиной к окну, выходившему во двор, я молча подмигнул мальчику. Дима нерешительно улыбнулся.
Маленький, худенький, бледненький, с круглой головой, лишённой волосёнок…
«Давай лечиться! – лезла в голову задорная кричалка мультяшной Маши, спутавшейся с медведем. – Давай лечиться!»
Достав подарки, я налил Диме полный стакан шипучей «Крем-соды». Вынул из нагрудного кармана сложенную бумажку с отпечатанным заранее текстом и показал мальчику. В записке значилось: «Молчи, ничего не говори! Я тебя вылечу!»
Димины глаза забегали, считывая текст, – и сделались круглыми. Поднялись, глядя на меня с разгорающейся надеждой.
Я достал вторую записку: «Пей, это как лекарство. Микрофоны в тумбочке? Если там, моргни два раза».
Мальчик скосил свои карие глаза на тумбочку и дважды мигнул. Держа стакан обеими руками, выпил газировку. Я налил ещё и придвинул пирожные с зелёными кремовыми листочками и сладкими розовыми цветками.