– Эти могут, – заговорили бывшие ратники, знавшие Кольберна и его дружину. – Они что волки – наглые да жадные. Только бы стянуть, что плохо лежит.
– Вспомни: Кольберн ведь не знает, жив ли ты сам! – подхватил Свенгельд. – Небось думает, что ты сгинул, а стол киевский пустой стоит. Уже в мечтах себя на нем видит. Он ведь рода знатного, да, паробки? Я и сам помню: как он здесь был прошлой весной, все дедами своими похвалялся.
– Как я понял, деды его разделили судьбу твоего деда, Сульки конунга, – заметил Ингер. – Их тоже изгнали с родины более сильные князья и вынудили править на морях.
– Да уж, удача Ельга многих наградила бесплодными мечтами, – улыбнулся Асмунд. – Каждый такой конунг, внук и сын изгнанников, думает, что если Ельгу удалось найти себе державу, то и они смогут.
– Размечтались! – выразительно отчеканил Ратислав, и за столами засмеялись.
Но Ингер даже не улыбнулся, как и Свенгельд, выжидательно смотревший на него. От взгляда его серо-стальных глаз Ингеру, как часто бывало, сделалось не по себе. Казалось, Свенгельд знает больше, чем говорит, и у него уже есть какое-то решение. Но сможет ли он, Ингер, это решение угадать?
– Нынче травень идет, – добавил Свенгельд. – На нижнем Днепре лед, бывает, в сечень[18] уже сходит. Если Кольберн хотел высокую воду захватить, то уж месяца два как мог в путь тронуться. Как бы не пришлось нам его уже скоро здесь и дождаться.
– Вышли дозоры вниз. К Витичеву, а пожалуй, что и к Родню. А сам прикажи городцы оповестить, пусть готовятся рать собирать. Уж пять сотен-то мы наберем!
– Исполню, княже, – согласно кивнул Свенгельд.
Но по глазам его Ингер видел: похоже, это еще не все.
* * *
Дозоры вниз по течению Днепра, к устью Роси, были высланы в тот же день, по городцам разосланы гонцы с приказом быть готовыми по первому зову отправить ратников к Киеву. Свенгельд сделал бы это и без княжеских приказов: он ведь не просто предполагал, что в скором времени можно ждать близ Киева честолюбивого Кольберна с его войском, он точно это знал. Но также знал он и то, что хуже сбора рати во время сева только рать во время жатвы: оратаям[19] нужно в поле работать, и даже одного отрока из десяти старейшины отдадут с большой неохотой. Одного из тех десяти, что у них остались после провала похода на греков. Безжалостный враг должен встать у околицы, чтобы поляне снова согласились воевать! Да сама угроза от Кольберна была еще одним следствием неудачного похода: не посчитай Кольберн, что Ингер погиб, не оцени он свою собственную удачу выше княжеской, у него не хватило бы дерзости замахнуться на киевский стол.