Они бросают Ингера на клинок Кольберна. Будет он убит или только опозорен поражением – для Киева не так уж важно. Право на княжий стол он утратит. И кто же его получит? Свенгельд, разумеется, – тот, кто одолеет во втором бою и заберет себе плоды обеих побед.
Вот так. Уже темнело, а Прекраса все сидела на том же месте, мысленно вглядываясь в этот хитрый замысел. У Свенгельда есть что-то, какой-то оберег или заклятье, делающее его непобедимым. Мощный щит и незримая дружина, как сказала Ельга-Поляница. А Кольберн нужен им, чтобы убрать с дороги Ингера, чего Свенгельд не может сделать сам.
Но она, Ельга-Прекраса, тоже не прежняя девочка с перевоза. У нее есть своя незримая дружина, и пришло время пустить ее в бой.
* * *
Ранняя заря застала Прекрасу на знакомом месте – меж старыми ивами близ Киева перевоза. Ночью она почти не спала, набираясь решимости. Страшно было вновь делать то, что уже однажды принесло ей беду, тем более сейчас она находилась в том же положении, что и тогда, а значит, опять ставила под удар свое нерожденное дитя. Ей не вынести, если и это, третье ее дитя пострадает. Есть предел у сил человеческих.
Но чего на дождется, если будет сидеть сложа руки? Ингера убьют. Киевский стол захватит Свенгельд. Что станется с ней и ее ребенком? Может, родичи мужа и не съедят их, но надежд когда-нибудь занять стол у будущего чада не останется. У Свенгельда свой сын Лют, трехлетний крепыш, и уж конечно, тот никому не позволит перейти дорогу его родному чаду, внуку Ельга Старого. Род Ингера из Киева исчезнет. И забудут, что был здесь такой, молодец неудалый. Хорошо, если удастся сохранить владения на севере, в Холм-городе. Да и то как сказать. Там у Ингера тоже есть родня, сыновья его сводных сестер уже взрослые, им лишние наследники не нужны…
Пришла пора сделать еще один решительный шаг.
Ратислав не хотел везти ее сюда. Наверное, тоже помнил ту давнюю поездку, после чего у нее родился мертвый ребенок.
– Ты сам хочешь давать имя моему чаду? – прямо спросила его измученная Прекраса. – Когда Ингера убьют?
Да, если она поедет, это может обернуться бедой. Но если ничего не сделает, в ближайшие дни рухнет вся их жизнь.
На море-океане, на острове Буяне
Стоит бел-горюч-камень…
– приговаривала Прекраса, медленно расчесывая распущенные волосы.
На камне сидит Девица-Трясовица,
Дочь Мары-Марены, Навьей Владычицы.
Берет она железный посох,
Разбивает бел-горюч-камень,
Выпускает на волю девять сестер-трясовиц…
Прекраса неспешно выговаривала одно слово за другим, осознавая их неотвратимость. Гребень берегини сделал ее пряхой судьбы, дал ей власть управлять чужими жизнями. И теперь ей пришлось употребить это умение во вред, лишь бы спасти то, что ей было дороже жизни.