– Если Божественный Тэнно позволит, то я, как человек, не связанный с министерством армии, попробую пояснить, как все это видится со стороны…
– Говорите, господин Того, – не меняя выражения лица, произнес император, – и не бойтесь кого-нибудь задеть. В нашем присутствии вы должны высказываться с предельной откровенностью.
Сигэноре Того неуверенно произнес:
– Я думаю, что господа генералы решили, что в лице раздираемого внутренними противоречиями гоминдановского Китая они нашли себе наислабейшего противника из всех имеющихся. Время сражаться еще не пришло: война в Европе не открыла для нас иные пути экспансии. Франция и Британия тогда представляли собой сильнейшие государства мира, а Советская Россия казалась нам населенной непреклонными фанатиками. Должен напомнить, что наша армия уже пыталась занять русскую Сибирь и Дальний Восток, но была вынуждена уйти оттуда под давлением местных партизан, не дожидаясь столкновений с регулярной Красной Армией. Да и позже инцидент у высоты Чжангуфэн (бои у озера Хасан) и инцидент у Номонкана (Халкин-Гол) показали, что эти опасения не были лишены оснований. Поэтому после того, как в Северном Китае была установлена наша власть, следующей операцией стало вторжение в центральный Китай, где наши войска и увязли. Если бы они этого не сделали, то разного рода деструктивные настроения, причиной которых стала обуревающая наших офицеров не находящая выхода энергия, разнесли бы нашу армию на части. Одним из тревожных сигналов, побудивших армейское командование к немедленному действию, стал инцидент двадцать шестого февраля…[31]
– Господин Того, так значит, вы считаете, что причины, побудившие нашу армию совершить эту глупость были сугубо внутренними? – спросил император. – Молодым офицерам хотелось подвигов и славы, достойной их великих предков – и поэтому они кинулись на слабейшего из наших соседей, даже не имея представления о том, нужна ли эта война их стране?
– Божественный Тэнно, – еще раз согнулся в поклоне Сигэноре Того, – вы сами ответили на свой вопрос.
– Спасибо господин Того, – холодно кивнул Хирохито министру иностранных дел и добавил: – кстати, должен напомнить всем присутствующим, что в Империю страну Ниппон приняли с известной степенью условности с расчетом на то, что мы исправим свое отношение к побежденным врагам и мирному населению завоеванных стран. Еще один инцидент, подобный кровавой резне в Нанкине, безвозвратно испортит у пришельцев впечатление о японской нации, потому что сами они придерживаются совсем других правил ведения войны. Не так ли, господин Ямамото?