– Синьор Бианко, – вдруг поднял руку Эрнесто Росси, – вы сказали, что Империя приручает своих врагов. Но как же это можно, ведь, по вашим же словам, они чудовища? Нет ли в этом какого-либо противоречия?
– Противоречия нет, – ответил Винченцо Бианко, – ведь чудовищами эйджел делает их образ жизни. Как только они меняют его под влиянием Империи, сразу перестают быть угрозой для человечества. Да что там эйджел. О нашем гостеприимном хозяине говорить не будем, он уже продукт отработанный; а вот его зять верной службой или подвигами на поле боя вполне может подтвердить свой графский титул, превратившись в имперского графа. Правда, этот титул придется подтверждать каждому его потомку, ибо в Империи социальное положение не передается по наследству…
Посланец Сталина сделал паузу, посмотрел на внимательно слушающих его людей и добавил:
– Впрочем, товарищи, речь у нас с вами должна была пойти не о внутреннем устройстве Империи (на что еще будет время), а о том, состоится ли вообще наша Народная Италия. На самом деле никто не требует, чтобы Италия в одночасье превратилась в часть Империи; на это отводится переходной период протяженностью от двадцати до пятидесяти лет. Некоторые вещи, вроде всеобщего бесплатного среднего образования и государственной медицины, а также возможность сдать профориентационный экзамен и поступить на службу, будут внедрены сразу, другие – потом. Сейчас главное – понять, возьметесь вы за эту работу, товарищи, или нам придется затребовать сюда имперских комиссаров для организации государства.
– Да, – с энтузиазмом сказал Луиджи Лонго, – я за то, чтобы взяться. То, что эта Империя разгромила Гитлера и так напугала наш отработанный материал, что тот предпочел сдаться без боя, на самом деле говорит о ней многое.
– Я тоже «за», – добавил Джорджо Амендола, – в конце концов, лучше мы возьмется за дело, чем кто-то еще.
– И я «за», – сказал Умберто Террачини, – как я понимаю, такая возможность продвинуть наши идеи дается только один раз.
– И я «за», – после несколько затянувшейся паузы сказала Камилла Ривера, – можете мною располагать. Надо же – социалистическая Империя?! На старости лет мне просто интересно, что из этого может получиться.
– Какие ваши годы, товарищ Камилла, – сказал Винченцо Бианко. – В Империи практикуется процедура, которая называется стабилизация старения; по первому разу она вполне может вернуть вас в цветущий возраст, сбросив с вас не менее половины прожитых лет. Но стабилизацию еще надо заслужить преданной службой и ударным трудом.
– Вы меня соблазняете? – хрипло спросила Камилла Ривера, которой незадолго до этого исполнилось пятьдесят два года, пытаясь скрыть, как разгорелись ее глаза.