– Тебе уже и не надо! Ангелы забрали его.
– Я пойду, сделаю себе кофе! – вдруг заговорил Толя, заботливо добавив. – Бро, ты хочешь сесть?
Я потянул к нему руки и, наконец, сменил позу. В следующую секунду раздалось «Спасибо».
Харон сказал его так, словно выдохнул из себя боль.
– На каком уровне ты был? – вскоре раздался неожиданный вопрос.
Он вдруг посмотрел на меня, как на профессионала, равного себе. Я бы хотел быть равным ему, но я совсем сейчас не понимал, о чем он говорит.
– А сколько всего?
– Ну, девять вниз и девять вверх. Я добирался до третьего в обе стороны, – горделиво заметил он.
– И как ты узнал, что это был третий?
Тот поднял брови и понял, что я не смыслю в астральных путешествиях абсолютно ничего. Словно у меня есть ракета, но я не имею ни малейшего понятия не только, как она работает, но и куда на ней можно отправиться.
– Там всегда есть обозначения. Если ты внимательно посмотришь по сторонам, то найдешь цифры, знаки, слова. Они всегда там есть! Надо быть слепым, чтоб не заметить их.
Я задумался и вдруг вспомнил выцарапанные пятерки рядом с палатой деда. Это вероятно был пятый уровень, и, разумеется, пятый уровень вниз.
– Мы сидели на кухне основную часть времени. И там над головой Виктора висели круглые часы.
– Сколько времени на них было? – оживился Харон.
– Шесть, ровно шесть!
– Обалдеть! Ты был на шестом уровне!
Его удивлению не было предела. Он подскочил с кресла и аккуратно присел рядом со мной.
– Как там? – таинственно прошептал Харон, нарушая мое личное пространство.
В комнату зашел Толик, обнимая здоровую кружку кофе. Видя нас в столь тесных отношениях, он сразу же облюбовал кресло у торшера как можно ближе к нам, чтоб ничего не пропустить.
– Там жутко. Все разрушено. В этой комнате, – обозначил я руками зал, – был только старый диван, капли крови над ним и здоровая трещина вот в том углу.
– Мой брат умер прямо здесь, где мы с тобой сидим, на своем старом диване. Исколол себе вены ржавой иглой. И никто не пришел его навестить, узнать как он. Это теперь навсегда останется на мне.
– Конечно, останется, – Михаил поднял глаза, – если ты знал, что он умирает и не пришел.
– Нет, нет, я не знал, – судорожно замотал он головой.
– Тогда к чему все это? – строго спросил я, указывая интонацией на беспричинность подобных истерик.
– Там были еще мертвецкие руки. Они вылезали из трещины в стене и пробирались во все комнаты. Он от них скрывался, и я, когда был в коме, тоже.
Оба слушателя испуганно переглянулись.
– Потом я наврал ему, чтоб вызвать в нем лучшие чувства и вырвать его душу из круговорота событий. Затем пришли светящиеся санитары и забрали его.