А ближе к шести часам вечера на стол командующего армией лег доклад разведчиков, что уходили проведать 6-й корпус. Хоть генерала Самсонова и нельзя было назвать гением стратегии, дураком он тоже не являлся и прекрасно осознавал, что наносимый немцами на левом фланге его армии удар приведет к уничтожению всех его войск, только если с противоположного края происходит точно такое же действо. Причем причины для волнений имелись немалые, так как связи с 6-ым корпусом не было уже второй день. И вот, худшие опасения оправдались - ситуация там оказалась даже более тяжелой, чем у 1-го корпуса, где удалось хоть как-то минимизировать ущерб вовремя остановив отступление войск, хоть и не критичной. Однако правый фланг и тыл ушедшего далеко вперед 13-го корпуса оказались полностью открыты, благо немцам требовалось не менее суток, чтобы добраться в его подбрюшье, чего Александр Васильевич допускать не собирался.
Трагедии же удалось избежать лишь благодаря рассылке половины штабных офицеров с новыми приказами ко всем командирам корпусов и дивизий, благо аэропланов под боком имелось в достатке. К величайшему сожалению командующего 13-м корпусом, его войскам не хватило каких-то пяти часов, чтобы дойти до оставленного немцами без прикрытия Алленштейна, имевшего огромное стратегическое значение. Оставив в качестве арьергарда два батальона, что по мере отступления обязаны были еще и подбирать в деревнях своих раненых из числа тех, кого еще не успели эвакуировать в тыл, он развернул основные силы на 180 градусов и, приказав бросить все лишнее, форсированным маршем направил их к пройденному днем ранее Куркену, чтобы оттуда растянуть фронт до Лана, в то время как остаткам 2-й дивизии и частям 15-го корпуса по планам Самсонова предстояло занять линию Гогенштейн - Мюлен - Франкенау, тем самым создав коридор для отвода основных сил двух корпусов из схлопывающегося капкана.
К вечеру из всех действовавших в интересах 2-й армии авиационных отрядов не понес потери только 1-й. Все их аэропланы продолжали квартировать в Новогеоргиевске и летали, так сказать, в щадящем режиме. В 15-м отряде из-за аварий при посадках в расположении войск оказались потеряны две машины. Все же относительно ровное поле, без ям и колдобин, можно было найти не везде, а свою ошибку пилоты осознавали только после того, как подламывалось шасси или же самолет утыкался носом в землю. 13-й потерял всего один борт от огня противника, но полное отсутствие топлива и приказ на срочное отступление вынудили бросить все имущество в Надрау. Они даже не попытались снять с машин двигатели, а, попрыгав в грузовик, поспешили убыть в Нейденбург. Немцы же заняли Надрау лишь утром 29-го августа, но радоваться подобным трофеям им долго не пришлось - налетевшая пара У-2 разбомбила брошенные при отступлении машины. От трех машин 21-го отряда осталось только две - вылетевший с делегатом связи в расположение 6-го корпуса поручик Поплавко пропал без вести вместе с пассажиром и машиной. Также по одной машине потеряли 23-й и Первый добровольческий отряды. Зато и немецкие авиаторы в этот день вновь познали горечь утрат. С целью прикрытия атакуемой русскими артиллерии I корпуса в воздух были подняты все шесть новейших Авиатик Р14, наблюдателям которых были выданы пистолеты и карабины для стрельбы по русским аэропланам, но попытка организации первого крупного воздушного боя обернулась для летчиков 14-го полевого авиационного отряда трагедией. Уж слишком сильно их бипланы напоминали У-2, так что стоило им появиться всей группой над расположением своих войск, как в самолеты тут же принялись бить все, кому не лень. К тому моменту как Тимофей Ефимоф как раз вылетевший на очередную штурмовку подошел к окрестностям Уздау, два немецких Авиатика уже падали вниз. Еще же двоим не позволил уйти он сам. Сбросив груз бомб на приглянувшиеся гаубицы, и удовлетворительно крякнув от вида хорошо проделанной работы - два орудия смело можно было вычеркивать из списка функционирующих, он устремился догонять уходящие на север бипланы.