— Это неправда, — возразила Айрин.
— Почему бы тебе не пожить здесь, с Кариссой, несколько дней? — предложила Роуз. — Она была бы рада тебя видеть.
— Нет, — проворчала Айрин. — Ты должна вернуться домой. Она так сказала. Пожалуйста!
Роуз нахмурилась:
— Кто это сказал?
Айрин прикусила губу, не зная, как ответить.
— Кто это сказал, Айрин? — снова спросила Роуз.
— Мама! — выпалила она.
На миг поддавшись чувствам, Роуз промакнула её глаза рукавом своего платья:
— Ох, Рэнни, я знаю, что это трудно, но ты должна быть разумной.
— Она правда это сказала. Клянусь! — настаивала Айрин. — Я её видела. Она сказала мне передать тебе, что будет преследовать тебя до конца твоих дней, если ты не вернёшься, и не вернёшь моего папу в форму, пинками.
У Роуз заблестели глаза, но она улыбнулась в ответ на ремарку Айрин:
— Действительно, она бы так и сказала. Ты видела это во сне?
— Да, но это было взаправду! Это правда была она. Она сказала, что некоторые сны важнее, чем реальная жизнь, — объяснила Айрин.
Встав, Роуз обвила Айрин руками, и крепко обняла:
— Ты очень скучаешь по ней, так ведь?
Айрин продолжила спорить, но Роуз была неумолима. Несколько минут спустя появился Бенчли, чтобы предупредить их, что Королева должна была вот-вот появиться, и Роуз удалилась. Уходя, она пошла на одну уступку:
— Я скоро вас навещу, Рэнни. Не волнуйся.
* * *
Когда Роуз вернулась в зал совета, она окинула комнату будто бы небрежным взглядом. Грэгори, Герцог Кэнтли, сидел, дружески беседуя с Графом Малверном, в то время как Тирион, похоже, развлекал Графа Балистэйра и Графа Эйрдэйла забавной историей. Лиманд, Принц‑Консорт, сидел молча, не участвуя ни в каких разговорах. «Не удивительно», — подумала Роуз, — «он никому особо и не нравится».
Она пересекла комнату, и на ходу впитывала своё окружение, подмечая детали. Это было давно въевшейся привычкой, которую она выработала под руководством отца, быстро превзойдя его в этом искусстве. Она почти подсознательно подмечала одежду дворян, их выражение во время разговора друг с другом, и на чьи лица они смотрели, когда молчали.
Всё это выдавало ценную информацию, часть из которой была выставлена на показ, в то время как другую люди намеревались оставлять при себе. Важно было различать эти два вида. Искусные в этой игре люди могли притворяться, что непреднамеренно что-то раскрывают, чтобы ввести в заблуждение.
Собравшиеся в этой комнате люди были самыми могущественными дворянами Лосайона, и были хорошо обучены искусству политики и дипломатии — но никто из них не мог сравниться с Роуз Торнбер, когда дело доходило до восприятия скрытого.