Роуз встревоженно спросила:
— Нам надо бежать дальше? Они смогут последовать за нами?
Я покачал головой:
— Не думаю. Крайтэки Тириона формально являются крайтэками Иллэниэлов, но если они были плодами его дерева, а так и было, то они лишены дара. Только дети Лираллианты будут его иметь.
Она странно посмотрела на меня:
— Ты мог бы просто сказать «да». А теперь я хочу, чтобы ты всё это мне объяснил.
Я так и сделал — время у нас теперь было. Роуз Торнбер, сама не будучи магом, обладала острым умом и цепкой памятью, и она годы прожила рядом с моей семьёй и другими магами. Много времени рассказ не занял, хотя моё объяснение дара Иллэниэл было для неё новым.
— Но откуда он у тебя? — спросила она в конце. — Судя по твоим словам, его должны иметь лишь дети Пенелопы, и Линаралла, поскольку она — дочь Лираллианты.
— Не уверен, — уклонился я от ответа. У меня были подозрения, но я пока не готов был их рассмотреть. Роуз сжала губы, зная, что я недоговариваю, но промолчала. Затем она поёжилась, и потёрла плечи. Шедший со стороны океана бриз холодил.
В обычной ситуации я просто создал бы вокруг нас сферу с тёплым воздухом, но я хорошо понимал, каким опасным мог быть этот мир. В этом месте он мог казаться безопасным, но я не собирался этому доверять. Вспомнив о своих мешочках, я открыл самый крупный из них, и осторожно вытащил оттуда одно из самых хитрых моих приспособлений — большое шерстяное одеяло.
Оно не было зачарованным, и в нём не было ничего особенного. Но, учитывая обстоятельства, сейчас оно было самой ценной из моих вещей. В прошлом меня обвиняли в паранойе. Мои особые мешочки были наполнены всякой всячиной для использования в маловероятных ситуациях. Большая часть этих предметов была зачарована, зачастую в целях вершения насилия, но я также выделил место для вещей типа одеяла, и годами оставлял их нетронутыми.
Порывшись в сундуке, с которыми был связан мой мешочек, я нащупал бумажный свёрток. Я с надеждой вытащил и его тоже. Это был сушёный брикет походного хлеба. Передав одеяло Роуз, я развернул бумагу, но, к моему разочарованию, хлеб оказался заплесневелым. Такова была судьба даже самых лучших продуктов долгого хранения, оставленных лежать десять лет в тёмном месте. Я сделал себе мысленную пометку создать маленький стазисный ящик, поместившийся бы в сундуке, чтобы хранить еду бесконечно долго.
«Когда я в следующий раз окажусь выброшенным на незнакомый берег, это не станет проблемой», — пообещал я себе, тихо посмеиваясь.
— Что такое? — спросила наблюдавшая за мной Роуз.
— Просто посмеиваюсь про себя, — признался я. — Я думаю о том, чем запастись на случай, если ещё раз потеряюсь в глуши.