— Смотри, — сказал он вслух. Закрыв глаза, он позволил своему восприятию расшириться, проскальзывая боком в пространство в промежутке.
Однако это было большим, чем чисто мысленное усилие, и ему становилось тяжело найти достаточно эйсара, чтобы пробить невидимый барьер, отделявший грань бытия, где он находился, от бесконечности в промежутке. У него на лбу проступил пот, а руки начали трястись от усилия. Если он потерпит неудачу, то последствия могут быть ужасны, поэтому он вливал в эту попытку всё, что у него осталось.
Сердце Мэттью начало гулко биться у него в груди, будто желая вырваться… а затем он прорвался.
Керэн с некоторым скептицизмом наблюдала за тем, что выглядело как театральная постановка, пока она не заметила, что края его тела начали размываться. За несколько последовавших секунд он растаял подобно сну после пробуждения. Место, где он стоял, было пустым.
На неё мгновенно навалилось чувство одиночества, ухудшенное ощущением безумия. Она что, всё это вообразила? От него не осталось и следа, никакого доказательства того, что он вообще существовал. Вернувшись мыслями к последним двум дням, она не могла придумать ничего, что не могло бы являться плодом яркой галлюцинации.
Возможно, она сошла с ума.
Затем её взгляду пал на ветку, на которой всё ещё было два кролика, и на мешочек из невыделанной шкуры сурка.
— Я не сумасшедшая, — сказала она себе. — Он на самом деле был.
Она резко села, и обняла колени, борясь со странным стремлением расплакаться. Сделав глубокий вдох, она взяла себя в руки. «Я не настолько слабая», — подумала она. Снова встав, она взяла мешочек, в котором всё ещё лежали горячие угли, и принялась обустраивать новый лагерь.
Мэттью снова обнаружил себя во тьме, но это была комфортная тьма. Его магический взор снова показывал ему местность на большом расстоянии во все стороны, и он ощутил тёплое присутствие эйсара повсюду вокруг. Раньше он этого никогда не замечал, пока не испытал его отсутствие. Ощущение было таким, будто он стоял под светом солнца, выйдя из холодной тени.
Но даже так он обнаружил, что падает. Он слишком перенапрягся, и теперь ноги его подвели. Оседая на землю он сохранил достаточно присутствия духа лишь для того, чтобы управлять падением, и не удариться головой, когда упал на твёрдый каменный пол. Вздохнув с облегчением, он сделал глубокий вдох, и потерял сознание.
Когда он очнулся, прошло какое-то время, хотя сколько именно, он никак знать не мог. Его щека была прижата к холодному камню, а тело ощущалось наполовину замёрзшим, когда он садился, и его нервы начали возвращаться к жизни. Сделав усилие мысли и произнеся слово, он нагрел воздух вокруг себя, создав тёплую оболочку, изолировавшую его от холода.