— Я не могу ослушаться Даллэса, — сказал надзиратель.
— Тогда тебе следует тщательно позаботиться о том, чтобы он никогда не дал тебе приказа, который мне не понравится. Если ты вызовешь моё недовольство, если девушке будет причинён вред, или если ты попытаешься показать своё новое украшение кому-то ещё, то чары будут активированы, — спокойно заявил Тирион.
На самом деле чары ничего такого не сделали бы, если он только не активирует их намеренно, а для этого ему всё равно нужно будет находиться от татуировки не более чем в нескольких сотнях ярдов. Создание чар, которые могли делать всё перечисленное, было возможным, но Тирион пока не обнаружил, как активировать их за пределами дальности действия своей силы. Также он не знал, как создавать чары, определяющие предательство.
Но Гуэри, конечно, ничего из этого не ведал.
Хэйли заснула, лишившись как эмоциональных, так и физических сил. Она лежала на тюфяке из живого дерева, который рос из пола. Здания в Сабортрэа, как и здания в Эллентрэа, на самом деле были частью корней одного из ближайших деревьев богов. Ши'Хар могли управлять их ростом, создавая из них здания прямо вместе с похожими на мебель выпуклостями, вроде «кровати», на которой она сейчас спала.
Она стала дрожать, её концентрация ослабла, когда она заснула, и карман тёплого воздуха, который она поддерживала вокруг себя, рассеялся. Сработанное как надо, поддерживавшее вокруг неё тело заклинание продержалось бы всю ночь, но Хэйли всё ещё была новичком, а отец подгонял её изо всех сил.
Тирион ощущал нетерпение. У него было лишь двадцать четыре часа, и его донимал тот факт, что часть этого времени они были вынуждены тратить на сон, но он знал, что без отдыха она не сможет учиться. Хэйли и так уже получила гораздо больше помощи, чем получил он, когда его только схватили.
Он взял принесённое с собой одеяло, его единственный подарок для неё, и мягко накрыл её им, подоткнув края вокруг её плеч и ног. Хэйли казалась маленькой под его ладонями.
Глядя на неё, он не мог не изучать черты её лица. Оно было гладким, расслабленным и спокойным во сне. Она была прекрасна.
«Она скорее всего умрёт на арене».
Тирион отринул эту мысль, и вытянулся на полу. Произнеся слово, он потуже укутал себя оболочкой тепла, ярко очертив её у себя в голове. Она продержится гораздо дольше его нырка в бессознательное состояние. Годы и постоянная практика дали его воображению и воле крепость, которой бы позавидовало железо.
Он закрыл глаза, и попытался не думать о своих родителях. Ему не хотелось вспоминать детство, или добрые руки его матери, укладывавшие его спать. «Я — не родитель», — сказал он себе, но прежде чем он заснул, перед его мысленным взором снова предстало лицо спящей Хэйли.