, когда Пепе брал отгул. – На всякий случай, для тех, кто не в курсе, что он оканчивал Гарвард. Продолжая верещать, уходит в другой угол комнаты.
Среди гостей еще один человек, у кого вышла книга, – это Ева Парк. Ее сборник рассказов получился роскошным, удостоился моря внимания в прошлом году и завоевал премию ПЕН/Хемингуэя. Она осторожно устраивается на низенькой табуретке, слушает объяснения двух коллег Мюриэл, почему Евина книга – шедевр современной беллетристики. Мы познакомились шесть лет назад, когда Ева работала над этим сборником. “Это не рассказы, – говорила она мне тогда, – это жесткие полипчики, которые я пытаюсь выковырять у себя из мозга”. Тогда она была словно объята пламенем нервной энергии. С тех пор, кажется, растеряла всю начинку. Сидя на этой табуретке, она вроде бы смущается быть тем, кто она теперь. Комплименты, которыми сыплют коллеги Мюриэл, ее мучают. На мужчинах успех оседает легче. На другой стороне комнаты Джимбо вскидывает бутылку и вопит, что Серый Гусь>52 полетел.
Мюриэл подзывает меня и втискивает на диван между собой и своим университетским другом Джорджем, который возник тут неожиданно – что, судя по всему, время от времени себе позволяет. Мюриэл мне о нем рассказывала. Несчастен, живет в Северной Каролине. На диване нам тесно, и приходится отклоняться друг от друга, чтобы сфокусировать на собеседнике зрение. У него гладкое пухлое лицо и очки в золотой оправе. За линзами – большие круглые глаза.
Гарри сидит по другую сторону от Мюриэл, и они наращивают пыл беседы, чтобы мы с Джорджем оказались вынуждены разговаривать друг с дружкой. Часть его жизни мне уже известна. Они с женой приехали в Анн-Арбор вместе учиться в магистратуре. На втором году учебы у нее начались мигрени и ее отправили к специалисту. На третьем визите врач запер дверь и у них случился секс. На кушетке, застеленной шершавой бумагой. Врач все это время оставался стоять. Мне эти подробности не полагаются, но я ими владею. В этой цепочке все они писатели – жена Джорджа, Джордж, Мюриэл, – а потому подробности не теряются. Теперь мигреней у жены нет, она живет с врачом, а у Джорджа разбито сердце, и он учит первокурсников композиции в УСК-Гринзборо>53.
– Мюриэл сказала, что ваш роман – о Кубе, – говорит Джордж.
Мне приходит в голову, что цепочка продолжается и в другую сторону: он знает о Люке, а те сочные мелочи из “Красной риги” тоже не потерялись.
– Он не совсем о Кубе. Там просто действие разворачивается.
– Почему?
– Моя мама жила там в детстве. Родители у нее американцы, но после войны ее отец открыл медицинскую практику в Сантьяго-де-Куба. Когда ей было семнадцать, пришлось решать – бежать со своим парнем к повстанцам в горы или покинуть Кубу с родителями. В книге я сделала так, что она выбрала любовь.