Писатели & любовники (Кинг) - страница 42
Умирать не хотелось. Живя в большом доме у Энн без Калеба, который учился в колледже и никогда не звонил, счастлива я не была, но и не грустила. У меня вообще почти никаких эмоций не осталось. Но по ночам я сходила с ума от ужаса, что где-то внутри меня кто-то желает умереть.
Мама, вернувшись из Аризоны, спросила, не хочу ли я поговорить с кем-нибудь – с профессионалом, сказала она. Не знаю, почему она это спросила, с чего вдруг, но я испугалась самой мысли, что этот профессионал может забраться внутрь и обнаружить этого кого-то – человека, который чувствовал все то, что я себе чувствовать не позволяла. Мама вернулась с разбитым сердцем и в разгар тяжбы по разводу с моим отцом. Из-за двери в ванную я слышала ужасные звуки и не могла увязать их с матерью. Она горевала, но я тогда не понимала, почему ощущается оно вот так. Сказала ей, что с мозгоправом нужно повидаться ей, а не мне.
В колледже одной из лучших подруг у меня была студентка с психфака, она откатывала на мне миннесотский личностный опросник>58. Показала диаграмму моих результатов. Все столбцы в ней были среднего размера, в пределах нормы, – за вычетом двух, которые оказались гораздо выше. Один в категории под названием “Сопротивление опроснику”. Второй показывал, как там у меня с шизофренией. Я задумалась, не связан ли тот высокий столбец, который шизофрения, с тем, что я перед сном вязала узлы на пакетах из химчистки в тот год, когда рядом не было матери, и с моим подозрением, что внутри меня есть кто-то еще. Тот страх ко мне больше не возвращался, и вряд ли я выказывала хоть какие-то признаки той болезни, но именно пока мамы не было, я начала писать прозу – может, туда-то свой шизофренический потенциал и направила.
Пока моя мама была на западе, я так же наводила порядок в предметах, как делаю сейчас после своих сеансов письма. Всегда сначала надеваю правую туфлю, а затем левую. Бросить футболку вывернутой наизнанку – ни за что и никогда. Если буду следовать правилам, мама обязательно вернется из Финикса. И вот пожалуйста – я вновь создаю правила, хотя ничегошеньки не смогу поделать теперь, чтобы ее вернуть.
Когда я навещала ее несколько лет назад, она обняла меня и сказала:
– Завтра, после того как ты уедешь, я встану вот здесь у окна и вспомню, что вчера ты была здесь, со мной.
И теперь она умерла, а у меня это чувство все время, где б я ни встала.
Адам заглядывает ко мне, заносит мою почту. Видит меня за столом у окна, поэтому впустить его придется. Вручает открытку и четыре конверта от коллекторов, проштампованных ярко-красными угрозами.