– Прости, – говорит он, забирая ее у меня. – Я забыл, ты не знаешь, куда это ставить.
Сверху из ванной доносится спор.
– Ребята!
– Готовы, – выкликает Джон с балкончика. Голова Джеспера едва видна над перилами.
Хочу спросить, можно ли мне почитать им перед сном. Интересно, какие у них любимые книги.
– Что ж, ладно, – говорит Оскар. Вытирает руки о тряпку. – Спасибо, что пришла, Кейси.
– Могу подождать – или, может, почитать…
Качает головой.
– Отход ко сну по-прежнему довольно ухабист.
– Папа, – ноет Джеспер.
– Иду.
Начинает подниматься по лестнице, оборачивается. И вот он, Оскар, вновь – Оскар из дендрария, улыбочка, словно у нас есть общее прошлое, сотни шуточек, словно я в его пижонской кухне – это все, что ему нужно от мира.
– Я тебе завтра позвоню. – Вскидывает руки в беспомощном извинении.
Поднимается до самого верха, кладет ладони на спины сыновьям и направляет их по коридору, прочь с глаз. Посудомойка принимается урчать.
Собираю карты с ковра, где мы сидели с мальчиками. Слышу над собой обрывки их слов. Тасую колоду еще раз напоследок, медленно, и убираю в рюкзак. Надеваю пальто и шлем, выхожу за дверь. Боб выбрался из своего укромного места и наблюдает за мной со стула у окна. Выкатываю велосипед в конец аллеи. Не вижу их, но знаю, в какой они комнате, по тому, как смещается свет от окна к окну. Едва ли не слышу дыхание, пропитанное зубной пастой, тяжесть уставшего мальчика у себя на плече.
Сайлэс звонит, и мы встречаемся в корейском заведении рядом с МТИ. Извиняется, что не вышел на связь пораньше. Вернулся с какой-то кишечной заразой – школьники передавали ее друг другу в поездке, говорит, – и он проблевал три дня подряд. Вид у него и впрямь слегка изможденный. Только что побрился, и я вижу глубокую синюю щетину. Обычно кожа у него румяная от тренировок после уроков. Заказывает простой рис и тушеные овощи.
Пока он живописует восемнадцать часов в один конец в автобусе и шесть ночей в “Ред Руф Инне”>104 и как выпасал тридцать семь подростков на пару с семидесятивосьмилетним библиотекарем, раздумываю, как рассказать ему об Оскаре. Хочу знать, имеет ли это значение для Сайлэса. Кажется, только так и можно узнать, что он ко мне чувствует. Легче было представить, как я говорю об Оскаре, когда Сайлэса рядом нет, когда не склоняется ко мне через стол, опираясь на локти, крутя бумажку от палочек в пальцах, что кажутся неожиданно знакомыми.
Начинает рассказывать о семинаре в прошлую среду, на который сходил.
– Мюриэл прочитала фрагмент из ее романа, и, клянусь, под конец все перестали дышать. Даже Оскар. – Каждый раз, когда он произносит это имя, меня неприятно дергает. – Ты нормально? – говорит.