– Мама говорила: “Она любит зверей”.
– И Джеспер отдал ей свою собачку с выдвижными ушами.
– Но ее ничего не удволетворяло.
– Удовлетворяло.
– Удовлетворяло.
– Ни цветы.
– Ни шоколадки.
– Ни “слинки”, ни “бинки”, ни “твинки”.
– Но тут…
– Но тут в один прекрасный день папа принес маме мороженое.
– Мятное мороженое.
– Но в тот день мама очень разболелась.
– Слишком разболелась, есть не могла.
– Показала на медсестру Эллен.
– И папа отдал мороженое ей.
– И медсестра Эллен разулыбалась от уха до уха.
– Как никогда ни до, ни после.
Тут они умолкают хором, и возникает ужасная тишь, которую я не желаю нарушить, но знаю, что придется, – дают язычнику слово после своей литургии.
– Это прекрасная история.
– Она честная. Так все и было, – говорит Джон.
Рука Джеспера все еще у меня на запястье, держит крепко.
– Тарелки в мойку, – говорит Оскар.
Джон встает, забирает две тарелки. Джеспер отпускает меня и берет две другие. Между нами остаются стаканы с водой. Оскар кладет подбородок на ладонь. Вскидывает на меня брови.
– И это сокращенная версия.
– Как же мне жаль.
Кивает. Взгляд рассеян.
Джон и Джеспер воюют за пульверизатор у мойки. Оскар замечает это и говорит:
– Наверх. Оба наверх.
Мальчики оставляют пульверизатор и направляются к лестнице.
– Скажите “спокойной ночи” Кейси.
Говорят мне “спокойной ночи”, и их хочется обнять, но остаюсь на своем месте.
– Крепких снов.
На полдороге наверх Джон говорит:
– Спасибо, что научили нас тасовать.
– Топайте дальше, – говорит Оскар, и они преодолевают остаток лестницы. Смотрят с балкончика, и я машу им, они машут в ответ, Оскар произносит: – Лицо и зубы, – и мальчишек уж нет.
Уношу стаканы в мойку.
– Ну ты даешь, – говорит он.
Несу четыре стакана в одной руке, а плошку из-под огурцов, блюдо от куриных ножек и соусницу – в другой.
– Профессионалка.
Открывает посудомойку. Из нее пахнет. Последний раз я жила с посудомойкой в старших классах. Гружу тарелки, вдыхаю аромат американского дома.
– Они так ведут себя с женщинами. С учительницами, с матерями друзей. Ну, ты видела их в ресторане. Вроде как виснут на них. Это разбивает мне сердце, потому что как это будет смотреться через десять лет с их ровесницами? Вот эта их привязчивость.
– Да у них от девочек отбою не будет.
Качает головой. Споласкивает тарелки, сует их в решетку в посудомойке. Хочется, чтобы он забыл о посуде и потянул меня к дивану.
Ополаскивает и собирает мешалку для салата, вручает ее мне. Это солидный и дорогой прибор. Жму на красную кнопку, пластиковая корзина внутри разгоняется и вертится, как крепко собранный двигатель.