– Тимошка, представляешь, я тогда даже не взглянула на новорожденную, – жаловалась она щенку. – Наверное, ты считаешь, что я не мать? Может быть, ты и прав: такие, как я, не заслуживают высокого звания матери, но никто, слышишь, Тима, никто, кроме меня, не знает, что побудило меня отказаться от дочери. Думаешь, мне было легко выносить ребенка, скрывая от всех окружающих свою беременность? И каково мне было слушать, как он ворочается внутри меня, и не радоваться этому? Почему? Да потому что, мой малыш, я уже тогда не любила его. Как такое может быть? А вот может, хотя никто не знает причину, только я знаю.
Полина часто размышляла о том, как бы она поступила, случись с ней сейчас то, что произошло много лет назад. Так же или иначе? И даже теперь Поля не знала ответа на такой сложный вопрос. Единственным утешением в ее жизни стал спасенный ею щенок. Казалось, что он чувствует ее настроение. Когда Поля хотела побыть в полной тишине наедине со своими мыслями, Тимофей ложился в свой домик и не надоедал. Когда ей становилось невыносимо больно быть в полном одиночестве, он, будто почувствовав настроение своей хозяйки, подбегал к ней, преданно смотрел в глаза, и в них было столько любви и благодарности, что Поля брала его на руки, прижимала к себе и целовала в макушку. Щенок не оставался в долгу и щедро одаривал Полю своими «поцелуями».
Позвонила секретарь с работы и напомнила, что нужно срочно искать нового администратора.
– Объяви конкурс на эту должность, – сказала ей Полина.
– Какой дедлайн выставить?
Поля назвала, дав себе возможность успокоиться в течение двух недель.
– Что с осенним показом? – поинтересовалась секретарь.
– Его не будет!
– Как?! Бренд уже известен в Европе! И, кстати, пользуется популярностью! – напомнила она Полине.
– Будет представлена коллекция зимней одежды.
– Анонсировать можно?
– Да, конечно, – рассеянно ответила женщина.
Все это было лишь оттягиванием времени, но дни шли, монотонные и скучные, и вопросов, терзающих душу, не становилось меньше. Ночами Полине снова и снова снилась девочка в красном платьице. Она видела четко каждую белую горошину на платье, но рассмотреть лицо ей ни разу не удалось.
«Это мне в наказание за то, что даже не захотела взглянуть на новорожденного ребенка, – решила Полина. – Никому не понять, как я хотела увидеть ее, но страх был гораздо сильнее желания».
Одиночество с каждым прожитым днем становилось еще более невыносимым. Казалось, ее засасывает какая-то бесконечная черная дыра, из которой уже не выбраться до конца дней своих.