Иван знал, что надо дать ей выплакаться, излить слезами накопившуюся боль, знал, что слова утешения были сейчас лишними. Он просто гладил ее волосы, мягкие и шелковистые, и у самого сердце разрывалось на части. Он вспомнил свою дочь, которую не видел уже несколько лет. Он тоже потерял ее, написав отказ от своей кровинки, но его девочка была жива, здорова и счастлива, пусть даже с другим отцом, не с ним, а у Поли случилось то, что исправить невозможно.
– Надо найти Сергея! – твердо произнес он.
Полина отстранилась от Ивана, посмотрела на него.
– Зачем? – спросила она.
– Он наверняка расскажет нам больше, чем дядя Миша!
– Ты так думаешь? Он же тогда был совсем ребенком.
– Поля, подумай сама! Почему девочку не привезли хоронить здесь?
– Наверное, не захотели. Она же им была неродная.
– Или осталась инвалидом и они определили ее куда-то?
– Куда?!
– Может быть, в какой-то интернат для инвалидов или куда там еще можно?
– И ты думаешь, что ее сводный брат может знать, где она?
– Да! Именно так!
– Поехали в город! – возбужденно произнесла Поля и добавила: – Пожалуйста! Я тебя прошу!
Они поехали в районный центр, но там, как оказалось, горного техникума или института не было, но в областном центре был горный университет.
– Уже поздно, – заметил Иван. – Придется отложить на несколько дней: у меня аврал на работе.
– У меня тоже, – сказала Поля. – Нам надо подогнать работу и начать поиски с новыми силами. Кстати, я не сообразила спросить дядю Мишу, дали ли моей дочери другое имя, а теперь жалею.
– Ее звать Леонора, – сказал Иван.
– Звать? Не звали? – переспросила Полина.
– Именно так!
– Ты веришь, что она жива?
– Я только предполагаю.
– Может быть, нам надо искать Леонору, а не Сережу?
– У нас будет время подумать, – ответил Иван.
Полина полностью с ним согласилась.
Полина с Иваном не созванивалась пару недель. Их обоих захватила работа, которую они спешили сделать, чтобы снова возобновить поиски Леоноры. Как только Поля почувствовала, что может сбросить часть работы на нового администратора, у нее появилась возможность еще раз обдумать дальнейшие шаги в поисках дочери. И тут ее опять взяли в плен сомнения. Она склонялась к тому, что девочка погибла и ее давно нет в живых. Такие мысли угнетали, выбивали из привычной жизненной колеи. Она во всем обвиняла только себя.
«Я не должна была отказываться от ребенка, – думала она. – Причина, по которой я это сделала, – это лишь повод для успокоения своей совести. Как жить дальше, если ребенок действительно погиб? Всю оставшуюся жизнь провести в муках, когда день будет начинаться с угрызений совести и этим же заканчиваться?»