Попаданец в себя, 1970 год (Круковер) - страница 39

– Узнаю культурную столицу, – усмехнулся я, – я даже знаю, что до 1924 года в этом здании размещалась английская миссия. От этого «Ленинградская», не станет лучше своих, очень натянутых четырех звезд. Знаете, поехали в Асторию, что-то коньячка с кофе захотелось. Бар Щель еще работает?

– Вас в «Асторию» не примут – это же интурист.

– Ничего, авось примут, – сказал я, доставая паспорт с вложенной туда фотографией, где мы с Леонидом Ильичем и Галиной Брежневыми обнимаемся за праздничным столом.

…В Питере семидесятых лет было полно заветных местечек, куда вроде и нельзя обычным людям, но можно. И люди шли, переплачивая, лишь бы прикоснуться к «западному» обслуживанию и к «западной» культуре. И все тут имело свое сленговое обозначение, не только поребрики или Васька (Васильевский остров). Например трамвай Трамвай ЛМ-57, который делали на ленинградском трамвайно-троллейбусном ремонтном заводе, имел народное прозвище «стиляга». Ну а интуристовский бар с кофеем по-западному молодые прозвали «Щель».

В начале 1970–х годов средняя зарплата в СССР – 126 рублей в месяц. А цены в ресторанах практически не растут с 1950–х. Порция зернистой черной икры в одном из самых фешенебельных ленинградских ресторанов – при гостинице «Астория» – стоила 1 рубль 70 копеек, паюсная не дотягивала до рубля, жюльен из курицы – 60 копеек, самое дорогое горячее блюдо цыпленок табака – 2 рубля 75 копеек. Отбивные бараньи котлетки на косточке стоили огромные деньги – больше рубля. Но уж если ты приходил с дамой в ресторан, то она твердо знала: ты успешный человек. Цена среднего счета для компании из трех человек – 6 рублей. В результате обычный ленинградский инженер и даже студент могли позволить себе небольшой ресторанный загул.

Всегда меня удивляла реакция нынешних людей на это фото с Брежневым. В мое время в двухтысячных посмеялись бы, сочтя фотошопом. Как все же меняет сознание человека технический прогресс. А я ведь и сейчас при помощи увеличителя и монтажа могу состряпать подобный фотошоп. Ну да ладно. Номер в Интуристовском крыле я выбил, три двадцать в сутки за полулюкс – офигеть не встать!

Во время Великой Отечественной войны, в 1941 году, в Астории был госпиталь, а затем открылся стационар, где в блокаду лечились оставшиеся в городе жители – стационар специализировался на оставшихся в городе представителях творческих профессий – писатели, художники, скульпторы и музыканты находились в нём на лечении. По воспоминаниям Эмиля Кио (ну никуда мне от него не спрятаться), после войны на некоторое время в здании поселили деятелей искусств, и каждой семье под огород выделили по участку в сквере на Исаакиевской площади.