— Что-то не так, Эндрюс? — с намеком спросил Полип.
— Все хорошо.
— Обращаясь к старшим по званию, нужно говорить «сэр».
— Все хорошо, сэр, — Гейл демонстративно сделал ударение на последнем слове.
— То-то же, — Полип достал из кармана браслет. — Давай руку. Допустимый радиус отклонения от склада — десять метров, отойдешь дальше — пеняй на себя, ты и так в одном шаге от отчисления, больше нарушать не советую. На складе не курить. И на всякий случай говорю, что никаких кодов к браслету не существует, изменить его программу нельзя, и сдать ты мне его обязан утром в целости и сохранности.
— Я что, до утра тут буду пахать? — удивился Гейл. — Отбой же в одиннадцать.
— Это в обычные дни, а сегодня праздничная ночь, ты же все равно собирался провести ее без сна, вот и поработай на благо родного училища. Если совсем срубишься — в торце склада бельевая, можешь там поспать. Но злоупотреблять этим не стоит, склад не отапливается, будешь много дрыхнуть — к утру превратишься в ледышку. Так что бодрее и энергичнее. Все ясно?
— Все.
Полип, собравшийся протянуть ему бумажный пакет, задержал его в воздухе.
— Сэр, — добавил Гейл.
— Твой праздничный ужин. Счастливого Хэллоуина!
Гейл с ненавистью посмотрел на его удаляющуюся спину, потом на браслет с мигающим диодом и на свалку в проходах — никакого энтузиазма гора коробок у него не вызвала. Понятное дело, что к утру он не заполнит склад и наполовину, даже если будет работать без остановки. Дроиды справились бы с этим куда быстрее и лучше, но тогда наказание не было бы наказанием. Он заглянул в пакет, вытащил оттуда яблоко и, усевшись на ближайший ящик, принялся меланхолично жевать. Холод набирал силу, снег в дверном проеме пошел уже крупными и красивыми, почти праздничными хлопьями, издалека была слышна музыка. Гейл вздохнул, отбросил огрызок в угол и взялся за первую коробку.
***
Во что обошелся пригласительный билет, Уоррен предпочел бы не рассказывать, но спрашивать было некому. Чистое безумие, но два года вынужденно непорочного существования научили его притворству поистине дьявольскому и не менее дьявольской изворотливости. Медицинское образование, даже с ограниченным доступом к препаратам, было неплохим подспорьем в определенного рода знакомствах, хотя, когда он встречал этих знакомых при свете аайских соларов, то старался натянуть темные очки. Очки скоро вошли в привычку, и сам он уже не помнил, когда последний раз выходил на улицу без них.
Два последних года он не позволял себе смотреть в сторону бывшей альма-матер, старательно стирая все неприятные воспоминания об отчислении и тренируя силу воли, пока судьба не решила проверить его на прочность и не подбросила ему эту игральную кость с выпавшей шестеркой очков.