Саммю, шедший рядом, толкнул Быка локтем.
— Не думайте о плохом, — посоветовал он. — Я тоже поверю в счастливый конец только когда деньги будут у нас в кармане. До той поры мы ходим по краю, и даже сбежать нам некуда, так что самое лучшее — зажмуриться.
— Почему некуда сбежать?
— Да так, — неопределенно ответил Саммю, сделав кислое лицо. — На слухи в суд не подашь, рты не зашьешь, но репутацию здорово портят. Так что если мы где и можем рассчитывать на достойную жизнь, то только здесь, за высоким забором и под охраной. И скорее бы уже они появились.
Плацц сдержал свое слово. Колизей продолжил работу, бои пошли с переменным успехом, пусть и не таким кровавым, как раньше. Публика отчасти успокоилась и опять понесла деньги букмекерам, не заметив разницы. Зато ее чувствовали все остальные. В комментаторской по-прежнему менялись смены, но в их голосах больше не слышалось того энтузиазма и залихватских ноток, которые подогревались собственным превосходством и безнаказанностью. На всех невидимой липкой паутиной лег страх.
Язмин отказался от выступлений, сорвал голос, и это не было ложью, он действительно «давал петуха» время от времени, и было принято решение отпустить его домой лечиться. Язмин собрался моментально и даже не пришел попрощаться с Саммю. Глядя на его фигуру, пересекающую с чемоданом зал в направлении выхода к космопорту, тот пожал плечами.
— Он свободный человек, — сказал он. — А то, что трусоват, так не его вина, тут даже герр доктор в штаны наделал, когда понял, что мы управлять боями не можем, а вот кассины ромульянами — очень даже. Неприятное чувство, откровенно говоря.
— Могли бы натравить на нас андроидов публично, — заметил Бык. — При такой ненависти…
— Вот именно, что ненависти, — вдруг яростно перебил Саммю, разворачиваясь к нему — Вы тоже это поняли? А откуда она взялась? Раньше у них таких чувств не водилось, мы были хозяевами и повелителями, посланными небом. Что, внезапно глаза открылись? Гипноз?
— Раньше они не знали, что может быть по-другому.
— Вот именно, не знали, — остывая, согласился Саммю. — Я тоже раньше не знал, что «одна паршивая овца все стадо портит» — правда. Но мы пустили эту паршивую овцу к нашим овечкам Долли, и теперь, даже если рассадить всех по одиночкам, мозги им в прежнее состояние не вернешь. Это бабе девственность можно восстановить хирургическим путем, девственность мозга утрачивается раз и навсегда. Единственное, что немного поправит дело — это вздернуть мерзавца у них на глазах, чтобы знали, чем заканчиваются все революции.