— Да, сэр, — Гейл переступил так, чтобы видеть обоих.
— Глупо, Эндрюс, — заметил Лаудер. — Что за самоубийственный порыв и дурацкая рефлексия?
— Я не гожусь на большее. — Гейл наклонил голову вперед и уставился на пол. — Привыкну.
— Не привыкнете, и вы это знаете. Будете отбывать срок на службе, а по вечерам подавлять чувство растраты собственных возможностей. Пока печени хватит.
Гейл покраснел, Шепард засмеялся и развел руками.
— Я в некотором роде предполагал такой поворот событий, поэтому и взял на себя смелость вызвать сюда майора Лаудера, чтобы он поприсутствовал при нашем разговоре и высказал свое мнение. Как вижу, не зря. Проявите понимание того простого факта, что жизнь не закончена. У вас впереди долгие годы работы, и они должны быть успешными и плодотворными. Вы согласны?
— Да, сэр.
— А ты что скажешь, майор? Возьмешь нашего храброго капитана в напарники? Ты старше его по званию, за тобой последнее слово.
Гейл замер. Поразителен был не столько уловленный им факт, что Шепард с Лаудером на «ты», сколько ситуация в целом, напоминавшая предэкзаменационный кошмар в казарме. Он посмотрел на генерала, втайне ожидая, что тот засмеется и скажет, что это была шутка, напарника выберут из штата или дадут универсала вроде Стюарта, но Шепард молчал.
Вместо него ответил Лаудер:
— Возьму, конечно, не ломать же ради него чей-то сложившийся тандем. Будет крайне интересно посмотреть на Головастика в деле. Только знаешь, я забрал бы его прямо сейчас, пока он в обморок не грохнулся, а то есть подозрения…
Гейл облизнул слипшиеся губы. Стюарт теперь показался ему очень хорошим, отличным, да что там, почти идеальным вариантом, но Шепард улыбнулся и похлопал его по плечу.
— Больше оптимизма, Эндрюс, — бодро сказал он. — Больше оптимизма.
«Больше оптимизма»… Такое легче сказать, чем сделать.
В коридоре генеральской палубы Аякса по всей длине был раскатан ковер: дорожка, заглушающая шаги. Из-за ее толщины они с Лаудером перемещались беззвучно, почти касаясь друг друга плечами. Все происходящее напоминало Гейлу какой-то сюрреалистичный и мутный сон, кривой, как их отражения в гладких стенах, — никак не проснешься.
— Что, Эндрюс, ждете, когда я скажу, что пошутил, и отпущу вас на свободу? — спросил Лаудер.
— Честно говоря, да, сэр.
— Напрасно. Ситуация останется неизменной, так что предлагаю фазы отрицания, гнева и торга с судьбой пройти в ускоренном темпе. Что там дальше следует по схеме?
— Модель Кюблер-Росс, депрессия, — машинально промямлил Гейл название учебного параграфа. — Ангедония, абулия и… и…