— Вот эта улица, вот этот дом, — сказала Каренина, свернув к подъезду.
Дверь открыла худая темно-русая женщина.
— Ах, это опять вы, — недобро сузила она глаза. В грязной маленькой комнате — неубранная кровать, облезлый стол, две табуретки.
— Попал, обормот, под молоток, — проворчала себе под нос женщина. Она не встревожилась, не полезла с вопросами. Ее не смутил и беспорядок, которого обычно хозяйки стыдятся при посторонних. Постояла в нерешительности, перевела взгляд на окно и ушла в свои невеселые думы. Видно, горе ее — давнее, она уже свыклась с ним.
— Почему попал? — сказал Корнеев в надежде завязать разговор. — Почему так думаете?
— А тут и думать нечего, — не сразу откликнулась женщина.
Мать называла своего сына не иначе, как обормот. И еще — лохматый обормот. Недоучка, по два года сидит в одном классе. Говорила, что по-всякому влияла на него.
— Ты ему слово, он тебе — пять. Иди его переговори, — продолжала она осевшим голосом. — Одна улица на уме. Где вот шляется? Наказывала: купи батон и — домой. Так нет, поплелся. На мать ему, обормоту, наплевать. Сил моих больше нет…
Переглянувшись с Виктором, Каренина ушла. Она знала, где искать Андрея.
Пухова, помолчав, между тем продолжала:
— В мозгу ни мыслишки. Со всякой шантрапой водится. Одного тут упрятали за колючку, теперь, видно, его черед.
Хозяйке вдруг надоело отвечать на вопросы Корнеева. Она мрачно отрубила:
— Все как да почему. Спроси у петуха, почему он не несется…
Корнеев решил закругляться, тем более что Пухова ничего толком не знала о взаимоотношениях ее сына с Федуловым. Он собрался было уходить, когда Пухова, словно что-то вспомнив, жестом руки остановила его. Подошла к столу, отыскала в небольшой стопке голубоватую тетрадь. Раскрыла ее, нашла нужную страницу.
— Взгляните на эту писанину, — передавая тетрадь, сказала женщина. — Может, она что-то прояснит.
Корнеев, прочитав текст, спросил:
— Чья тетрадь?
— Сына. Лежала тут, на столе. — Пухова показала пальцем, где именно лежала тетрадь. — Я пришла с работы. Сына нет. На столе тетрадь. Думала, записка. Вот так…
— Когда это было?
Пухова назвала день.
В тексте говорилось:
«Дорогая мамочка! Сообщаю тебе, что я сегодня сбежал. Теперь окончательно. Туда я больше не вернусь. Пока буду жить у, Андрея…»
…Сергей выбежал в переулок и направился на автобусную остановку. Через двадцать минут он был на Озерной у Андрея Пухова.
— Чего это ты надумал? — прищурясь, корил Андрей нежданного гостя. — Совсем офонарел, что ли?
Сергей опустился на табуретку, ослабевший, в холодном поту.
Они — бывшие соседи. Андрей на два года старше. Сергей — худенький, светловолосый, с живыми глазами. Андрей, наоборот, коренастый, рыжеватый, с колючим взглядом. Сергей спокойный, очень ранимый, а дружок — плутоват, непредсказуем. Сегодня мог дружить с кем-то, а завтра — вдруг отвернуться.