— Это уж слишком, — вспыхнула Сладкова. — Наговорить можно чего угодно.
— Ну, знаете… — Малюков запнулся, слегка покраснев.
Есть грань, за которой кончается всякое уважение и начинается неприязнь. Следователь боялся переступить эту, грань, сдержался.
— Приемщице, думаю, вполне можно верить, — продолжал он. — Да и молодому человеку, который сторговался с вами и купил этот магнитофон. Есть свидетель — уборщица. Она стыдила вас, что продаете вещи в запрещенном месте. Разве не так было?
Сладкова растерянно глянула на следователя: вот уж подловили так подловили…
— Да, было, — призналась она. — Исключите еще тысячу.
Сделав пометку в списке, Александр Николаевич спросил:
— Что еще следует исключить?
Но Сладкова спросила:
— Почему вы мне не верите?
«Верить? Вам?» — вертелось на языке у Малюкова.
— Говорите правду, и вам поверят, — сказал он.
— Я все сказала.
— Все, да не все.
— К чему вы клоните?
— Все к тому же — к истине. Не понимаю вашу, мягко говоря, странную позицию.
— Ничего странного. — Сладкова долбила свое. — Когда тебя как следует свистнут по голове, а потом тут же пристают с вопросами, попробуй сразу сообрази. Вполне могла какую-то вещь вписать по ошибке, могла и не обнаружить пропажу. Подобного, я вижу, вы не допускаете. Что вам до беззащитной женщины? И когда только все это кончится! Что за напасть такая! Господи… — И, отвернувшись, заплакала.
Следователь предложил сделать перерыв, но Сладкова возразила:
— Нет, надо кончать эту комедию. Я извелась, устала. Что там у вас еще?
— Вот признание Ольги Кравцовой и Тамары Тимониной, — перелистав дело, сказал Малюков. — Они обвиняют вас в сводничестве. К тому же Гогия взял у одной в долг тысячу рублей, а у другой — пятьсот. Обещал через неделю отдать — и как в воду канул. Не знаю, какими мотивами вы руководствовались, когда в счет долга Гогии отдавали Кравцовой дубленку, а Тимониной — лайковый пиджак…
— Исключите и эти вещи, — убито произнесла Сладкова.
— А остальные?
— Остальные у преступников.
— А кто, скажите, у «Пассажа» продавал каракулевую шубу?
Сладкова энергично подняла голову, округлила глаза.
— На что другое, но на такое я не способна.
— Есть свидетель. Опять-таки ваша знакомая.
— Она меня с кем-то спутала.
— Вы, естественно, могли ее не видеть. Но Галина Николаевна вас…
— Боже мой! — воскликнула Сладкова — И эта… Все против меня…
— Осталось, как видите, совсем немного вещей в списке, — оторвав взгляд от бумаги, сказал Малюков. — Заниматься их розыском бессмысленно. Надеюсь, что вы сами понимаете это. У следствия, как видите, есть полная уверенность в том, что налета на вас не было и что никто ваши вещи не похищал… Будем считать, что следствие подошло к концу.