«Шесть витков следствия». Всего лишь шесть из тех уголовных дел, что в досье Миронова. Дел, далеко не схожих между собою, затянутых, крепко закрученных и быстротечных, расследованных на едином дыхании.
…В кабинет робко вошел кряжистый, с покатыми плечами мужчина.
— Куценко Петр Захарович, — прогудел он и, полуобернувшись к худощавой высокой женщине, следовавшей за ним, продолжал — Моя жена, Евдокия Миновна.
— Слушаю вас, Петр Захарович, — заполнил паузу Миронов и указал на стулья.
— Приехали в гости к двоюродному брату, — заговорил Куценко. — Дочь, понимаете, у нас на выданье. Думали кое-что прикупить. Деньжата, слава богу, водятся. Она у нас на ферме…
— Да ты, Петро, ближе к делу, — вставила женщина. — Морочишь товарищу майору голову.
— Ничего такого пустого я не говорю, — огрызнулся Куценко. — Гражданин начальник должен знать, что мы не шаромыжники, а честные люди. И деньги у нас трудовые.
— Деньги, — взвизгнула женщина. — Были деньги…
— Да погоди ты, Евдокия, не базарь. Извините, товарищ майор, ее, непутевую.
— Ничего, продолжайте.
— Встали, значит, пораньше. Катерина, братова жена, блинов напекла. Все путем, как в гостях. Стали собираться. Я — за пиджак. Глянь, а денег нет…
Петр Захарович встал, расстегнул пиджак и показал дыру в подкладке: характерный разрез бритвой.
— Кого подозреваете?
— Кроме брата больше некого подозревать.
— Вы тоже так думаете? — обратился Миронов к женщине.
— Жена у брата такая милая. Грех возводить напраслину.
— Вы уже объяснились?
— Конечно. Отдавай, говорю, деньги по-хорошему, а не то такой трам-тарарам устрою, что не обрадуешься — чертям будет тошно. Он, ясное дело, разыграл обиженного: никаких, мол, денег не брал. Жена его тоже клянется, говорит: идите в милицию.
— Значит, брата подозреваете? — задумчиво уточнил майор.
— А кого же еще?
— Запомнили купюры?
— А как же! Все сотенные. Тридцать пять штук. Получил в сберкассе, сложил вдвое и резинкой перевязал.
— Вчера где-то успели побывать?
— Да, были в «Гостином», потом в…
— «Пассаже», — подсказала женщина.
— И ничего подозрительного не приметили?
— В каком смысле? — У Куценко округлились глаза, глядевшие из-под лохматых рыжих бровей. — Что я мог приметить?
— Допустим, кто-то прикасался к вам?
— Да нет, — неуверенно протянул Петр Захарович. — Вроде бы нет.
— Уж давайте поточнее, без «вроде бы». Подумайте, может, где толкнули вас или прижали.
— Помнишь, в «Гостином» тебя крутанули, аж шляпа слетела, — пришла на помощь женщина.
— Да, да, было такое. — Куценко почесал широкий лоб с глубокими залысинами. — Кажется, на втором этаже. Там такая толчея образовалась! Будь она неладна.