Миронов горячился. Уж тут-то он был настороже и не мог позволить обвести себя вокруг пальца.
— Хорошо, только уточню — работает ли? — с готовностью согласился Шевляков.
Майор подошел к столу, встал рядом с телефонным аппаратом.
Главный инженер снял трубку, позвонил. Спросил:
— Савин на месте?
Старший мастер находился в цехе. Он извлек из рабочего стола эскизы, утвержденные главным инженером, назвал пофамильно плотников, выполнявших заказ, а затем провел в помещение и показал стеллажи в натуре. Тут же были произведены замеры и подсчеты. Оказалось, что на изготовление стеллажей израсходовано не более полутора кубометров досок толщиной двадцать миллиметров.
Миронов допросил всех, кто имел причастность к изготовлению стеллажей. Заведующая складом, кладовщица и бухгалтер заявили, что обрезные пятидесятимиллиметровые доски на завод не поступали. Не значатся они и по книгам материального учета. Плотники подтвердили: доски на стеллажи брали из сушила стройцеха, оформляли требованиями, а потом списали в расход.
Майор изъял все необходимые документы, в том числе и счет завода «Новатор», предъявленный радиозаводу год тому назад за доски на стеллажи и их изготовление.
Теперь — в охрану. Там Миронов просмотрел все книги, все пропуска. Он искал сведения на машину 31–42. И ничего не нашел. Значит, на заводе «Новатор» она не появлялась.
Оставалось еще одно звено — шофер, перевозивший обрезные доски. Это звено в общей цепи доказательств приобретало важное значение. Что скажет водитель? Но сперва его надо разыскать. Причем незамедлительно.
Миронов вызвал Родичкина.
— Теперь, Володя, давай соображать вместе, — предложил Алексей Павлович. — Пронина трогать не будем. Никаких контактов. Он, полагаю, пока вне подозрения.
Родичкин был в курсе дела. Он несколько раз неторопливо и обстоятельно перечитал показания Пронина, выписал для памяти несколько выдержек из тетрадки. «Что же получается? — раздумывал лейтенант. — Один выписывал, другой вывозил. Роли четко распределены. Не случайно, разумеется».
Офицер читал дальше. «Наряду с досками и шифером, — писал Пронин, — вывозились вагонка и сухая штукатурка, импортное саноборудование и войлок, небольшие паровые котлы и дорогостоящие обои. Все это по документам предполагалось для оборудования лабораторий и кабинетов ОТО. Я сперва верил, а потом стал задумываться: для чего, к примеру, паровой котел в служебном помещении? Однажды спросил об этом Кайля, а он отделался шуткой: брагу варить. Настораживало и то, что шофер машины 31–42 не общался со мной. Помалкивал, постоянно торопил и, заполучив свое, исчезал в неизвестном направлении, только номер машины и запомнил…»