— А что? — улыбнулся он. — Вдвоем веселее. Доро-га-то дальняя. Завтра, даст бог, доберемся.
Власов медлил. Такой вариант его явно не устраивал. «Нет, ехать сейчас нельзя. Тут что-то не так. Влип все-таки. Зря, видно, все выложил. С Кайлем шутки плохи. Онто наверняка знает, что легавый сюда подался. Не ради же прогулки за тридевять земель пожаловал. Да и стелет-то больно мягко…»
— Вряд ли доберемся, — со вздохом сказал Власов. — Машина барахлит. Не дотянет.
— Ладно, — согласился лейтенант. — Сколько дней потребуется?
— На что? — не сразу сообразил Власов.
— На машину-то. Чтобы не барахлила.
— Пару деньков, пожалуй.
Родичкин решительно встал, протянул Власову повестку.
— Явитесь в прокуратуру.
И ушел.
Власов вышел на улицу. Закурил, затянулся раз-другой. «Вот незадача, что же делать? — мучился он. — Неужели безнадежно влип?» И побрел к дому.
И вдруг сердце тяжело забухало в груди. Ускоряя шаг, он уже знал, как дальше действовать: бежать, чтобы предупредить Кайля. «Может, все уладит», — эта мысль засела в голове как гвоздь.
Утром Власов увидел Родичкина на автобусной остановке. «Никак уезжает? — замедлил он шаг. — Дай-то бог…»
Миронов, оперативно получая информацию, следил за передвижением Власова. В город тот въехал под утро, машину поставил за соседним домом, у помойки. Проверив, нет ли за ним слежки, направился домой. На углу заметил одинокое такси с включенными подфарниками, которое, наверное, поджидало пассажира.
Почти двое суток продолжалась вахта у дома № 27, что на Рыбинской улице. В небе загоралась утренняя заря, когда в подъезд прошмыгнул невысокий конопатый мужчина. Его загорелое темно-коричневое лицо при электрическом свете казалось черно-серым.
Первым делом Власов принял ванну. Вытерся мохнатым полотенцем, оделся во все свежее и пошел на кухню. И тут раздался звонок, который заставил его вздрогнуть.
Обычно уравновешенный, Власов стал замечать за собой нечто доселе необычное: с подозрением вглядывался он в каждого встречного, к чему-то прислушивался, настораживался и чего-то тревожился.
На лестничной площадке стоял Кайль. Он проковылял в комнату, опираясь на палку, достал из портфеля две бутылки коньяка и поставил их на стол. Затем извлек сверток, развернул — там была закуска. Так же молча Власов принес с кухни тарелки, вилки, нож. Из серванта достал рюмки.
Сели. Кайль открыл бутылку, налил. Выпили. И всё молча: деловые люди говорят мало.
— Хочу с тобой потолковать, — начал Кайль.
Власов ждал этого разговора, готовился к нему.
— Я уже дал показания, рассказал все, как было, — упредил он вопрос.