— Как, Эдуард, следы годятся? — спросял майор Лис-нова.
— Вполне можно использовать для сравнения.
— Очень хорошо. Продолжайте.
Зернов, невысокого роста, полноватый, склонился над трупом. На голове покойной виднелась залитая кровью вмятина, на бедре левой ноги — большой синяк.
Майор встретил приехавшего прокурора Корнилова, и они вместе подошли к врачу.
— Взгляните сюда, — сказал Зернов. Он сделал шаг в сторону, нагнулся и поднял массивную чугунную сковородку, валявшуюся у плиты. — Вот этой штуковиной и была убита женщина.
Корнилов поморщился.
— Вы уверены в этом?
Зернов положил сковородку на место.
— Безусловно, — ответил он. — Рана на голове — след от удара именно этим предметом. Размозжение черепа в затылочной области. Удар был нанесен, по всей вероятности, неожиданно, сзади.
— Не спешите, доктор, с выводами, — мягко, но настойчиво сказал прокурор и продолжал: — А почему на кухне валяются осколки от бутылки? А брызги крови на стене у самого пола?
Зернов замолчал. Майор, взглянув на него, сказал:
— Сейчас важнее не это, а то, когда наступила смерть.
Осмотрев труп еще раз и проверив все, врач подтвердил свое первоначальное заключение — смерть наступила не менее недели назад. Детали и клинические обстоятельства смерти можно будет установить только после вскрытия. Миронов распорядился отправить труп в морг. Сам же отошел к окну, глотнул свежего воздуха, закурил.
Осмотр места преступления продолжался. Не первый раз они работали вместе. Предварительно разбив квартиру на участки, распределили их между собой. Осмотр продвигался быстро, без всяких заминок. Мельчайшие детали каждый фиксировал у себя в блокноте, обнаруженные следы обводили мелом, а отдельные детали накрывали разными предметами, чтобы случайно не уничтожить. Криминалист их обрабатывал: фотографировал, срисовывал, снимал на липкую прозрачную пленку, увлажненную фотобумагу.
Квартира была со вкусом обставлена. Никаких следов беспорядка не заметно. Все вещи на своих местах. Красивые и дорогостоящие безделушки и украшения из серебра, хрусталя, фарфора, выставленные на полках и столиках, казались нетронутыми.
Миронов обратил внимание на цветной портрет, висевший над книжным шкафом. На него гордо глядели большие глаза молодой женщины. Волевой, чуть вздернутый подбородок, пухлые губы.
Майор резко повернулся, чувствуя, как его захлестывает гнев.
— Жила на свете женщина, любила, рожала… — угадав состояние коллеги, проговорил прокурор Корнилов.
— Вот так-то, Николай Степанович, — вздохнул Миронов.
Прокурор района был известен своей пунктуальностью, исключительной трудоспособностью. Несмотря на внешнюю флегматичность, Николай Степанович быстро оценивал обстановку, схватывал суть. Хотя Миронов и сетовал на придирчивость и въедливость прокурора, но тем не менее ценил его и уважал. Обоих связывало общее дело, они понимали друг друга с полуслова.