Команда тоже была рада, что ситуация нормализовалась и я остаюсь. Мартин Шкртел продолжал подначивать меня: «Я все еще жду, чтобы ты извинился перед всеми в раздевалке».
Клуб больше, чем когда-либо, старался демонстрировать, как они ценят мою работу на поле. Однажды владелец клуба Джон Генри даже отдал в мое распоряжение свой личный самолет, чтобы я мог оперативно вернуться после игры в составе сборной Уругвая и успеть на матч с «Эвертоном». Этим поступком он проявил свое хорошее отношение ко мне. Прежде ни для одного из игроков такого не делали, и этот эпизод показал, насколько клуб ценил меня и мою способность восстанавливаться после передряг. Думаю, они заметили, что, несмотря на историю с дисквалификацией, моим желанием покинуть команду, злополучным интервью и всеми последовавшими за этим трудностями, я как и раньше был готов работать на полную выкладку, показывать хорошую игру и забивать голы. Думаю, они это ценили. И также я думаю, что они всегда это знали. И вероятно, это была одна из причин, по которой они были готовы до последнего удерживать меня в клубе. Они знали, что я никогда не халтурю и всегда выкладываюсь на сто процентов, поэтому если я перейду в другую команду, я сделаю все, чтобы вместе с ней выиграть.
Не в моем характере прекращать борьбу и складывать оружие. Помню, как я сказал Брендану, что мне некомфортно и если я останусь, то счастлив не буду. На что Брендан ответил: «Да, но я-то тебя знаю. Я знаю, как ты живешь».
Чуть позже в номере отеля я прокручивал в своей голове его слова и в какой-то момент осознал, что он имел в виду. Он понимал, что, несмотря на то что я хочу уйти, но буду вынужден остаться, я не создам ему ни малейшей проблемы.
Именно поэтому меня так задели слова некоторых бывших игроков «Ливерпуля», что будто бы у меня отсутствует чувство преданности своей команде. Я думал, что они должны меня понимать. Они прекрасно знают, что необходимо заботиться о своей семье, и также знали, насколько я был вымотан эмоционально. Сказать, что я не предан команде, можно было бы только в том случае, если бы я отказывался играть, симулировал травмы или же не выкладывался на сто процентов вместе с командой. В отсутствии преданности можно уличить лишь тех игроков, кто не бьется плечом к плечу с партнерами по команде и кто не болеет за свою команду. А это как раз то, в чем меня никак нельзя обвинить.
Я был в полном замешательстве: морально обессилен, в постоянном напряжении, почти в отчаянии, с ворохом конфликтующих между собой мыслей в голове. Я не понимал, как правильно поступить.