В Голландии со мной случилось нечто подобное. У меня был сербский партнер по команде, Горан Ловре, который весь день повторял одну и ту же фразу, которую я хоть и не понимал, но знал, что это оскорбление, причем довольно серьезное. У норвежца Эрика Невланда тоже были любимые ругательства на норвежском. И когда эти игроки начинали изучать испанский язык, то первые слова, которые они узнавали, были, конечно же, ругательствами.
Самым важным в наших уроках английского было научиться отвечать на вопросы, которые могут задать журналисты после игры. Я смотрел на иностранных партнеров по команде и думал: «Как они смогли добиться такого высокого уровня знания английского?» Ответ был прост: они знали, какие вопросы им зададут, и были к ним готовы. Поэтому я стал делать так же. К интервью можно подготовиться так, чтобы скрыть изъяны в знании языка. Я понял, что в интервью всегда спрашивают одно и то же, поэтому можно отвечать одинаковыми фразами. И это было здорово, потому что можно было запомнить одну фразу и все время ее повторять.
Кажется, первое интервью на английском я дал после игры против «Эвертона» на «Гудисон Парк» – журналист задал мне пару вопросов, один из которых был мне очень знаком. После этого учитель сказал мне: «Видишь?» Это был именно тот вопрос, который, по его словам, мне станут задавать, и ответ был уже готов. «Ты ответил безупречно», – сказал мне преподаватель. Конечно, я ответил безупречно – мы достаточно часто к нему возвращались. «Самое главное – это три очка»… «Мы знали, что это будет трудный матч, поэтому готовились к нему всю неделю»… «Мы очень рады, но теперь мы должны сконцентрироваться на нашем следующем матче». Каждый раз – одно и то же. Профессиональная хитрость.
В Голландии была подобная ситуация, но иногда тебе задавали более сложные вопросы: не собираешься ли ты уходить, задавали более конкретные вопросы по игре. В конце концов я стал давать на эти вопросы полноценные ответы.
***
Я рассматривал фотографии на стенах в «Мелвуде» и задался вопросом, будет ли здесь когда-нибудь и мое фото. Кенни Далглиш был на многих из этих фотографий, но тогда я еще не знал, насколько он важен для истории «Ливерпуля» и насколько значима футболка, которую он надевал. В «Аяксе» я всегда был под номером 16 – дата нашей свадьбы, – но номер 16 уже был занят. Пере сказал мне, что я могу выбрать 7-й, 11-й или 15-й. Я ответил: «Либо 7-й, либо 11-й. Давай 7-й». Так я и получил свой номер. Ничего особенного.
Я понятия не имел, какое значение у футболки с номером 7, но вскоре узнал. Люди тоже говорили Пере об этом, и вскоре он позвонил мне: «Ты понимаешь, насколько это серьезно?» Он рассказал мне о Кевине Кигане и Кенни Далглише и о том, чего они добились. Рассказал о титулах в Кубке чемпионов и чемпионате Англии, о том времени, когда «Ливерпуль» был лучшей командой в мире. Я, конечно, помнил Стива МакМанамана, но не о них. Я не думал, что все будет настолько серьезно, но люди постоянно рассказывали мне о Кенни. Я уже начинал ощущать нарастающее давление и осознавать, как глубоко его уважают.