Родители мамы жили недалеко. В отличие от папиных, они были обычными рабочими – Анна Александровна и Иван Андреевич. Мама выросла в частном доме, в очень большой семье, в микрорайоне Южный в Перми. Южный и Южный-2 – это частные одноэтажные дома. Дедушка по маминой линии умер рано, мне было лет 6, я только пошел в школу. Бабушка Аня запомнилась мне хорошо: мы играли в ее яблоневом саду, бабуля делала вкуснейшие пирожки с мясом – посекунчики. Это знаменитейшие пермские пирожки, сочные, которые кусаешь, и из них льется сок. Как-то в Пермь приезжал футболист Саша Кержаков, я его спрашиваю: «На поле-то выйдешь?» – «Нет, посекунчиков прилетел поесть». Посмеялись.
У бабушки было 5 детей, и, естественно, у всех жены, мужья, дети. Вот, помню, все мы собирались, макали эти посекунчики в разведенный уксус и ели. Одно из самых приятных воспоминаний… У бабушки Ани был сахарный диабет. Однажды я случайно к ней приехал один – просто подвез приятель. Зашел в дом, а она лежит бледная, почти не дышит. Я страшно перепугался и побежал домой. Расстояние было очень большим для ребенка: я кое-как напросился в автобус – денег у меня не было, пробежал огромную дамбу, лог, запыхавшись, влетел домой и начал звонить матери. «Скорая» успела вовремя. Бабушку спасли, но ногу ей пришлось отнять. Эта же болезнь и забрала ее позже.
Бабушка ушла, когда я был уже в Питере, в 2000 году. Мы не попрощались: самолет был для меня очень дорог, а на поезде ехать двое суток. Это было вообще страшно: близкие мне люди уходили, а я не мог их проводить. В 2007 году не стало бабушки Оли. В 2010 году, как раз перед тем, как я встал в пару с Таней, умер дед Степан, а в 2013 году со страшной закономерностью для Траньковых в три года умер мой отец Леонид… Я никого из них не похоронил, кроме отца, и очень переживал, что не попрощался, не сказал каких-то последних слов. Ни одной из бабушек, ни дедушке. Фигурное катание, которому я столько отдал и которому столько отдали они, не отпустило меня к ним.