— Что ты думаешь о том, чтобы вернуться в род…?
— Нет. — Дядя ещё не договорил толком, но я уже отказался. Не потому, что иллити были мне неприятны или я затаил на них обиду, а потому, что… — Я планирую объединить под своей рукой множество беженцев — не только демонов, но и всех тех, кому будет нужен новый дом. Пока я — отколовшийся от рода, меня можно считать отдельной, никому не подчиняющейся силой. Нейтральной силой, не имеющей врагов ни с одной, ни с другой стороны баррикад.
— Тогда и отношения между тобой и родом должны будут оставаться в определённых границах. Шахты и такой процент — явная привилегия. Недопустимая. Так ведь?
— В мире торговли это обыденность: тому, кто готов первым вложиться в твоё дело, ты предоставляешь лучшие условия. Иногда — на некий срок, иногда — пожизненно. — Я не видел проблемы в том, что пришедшие вместе со мной в дикие земли люди, те, кто будет проливать пот и кровь ради становления города, получат свои привилегии, если последние не поставят их выше всех остальных горожан. — Меня куда больше беспокоит необходимость организации беженцев, у которых нет лидера.
— Тех, что прибудут с караваном?
— А также тех, что доберутся своим ходом. — Добавил я. — Я планирую оставить в приграничных городах информаторов, которые смогут подсказать, где мы и как до нас добраться не расставшись с жизнью в дороге. Но это произойдёт не ранее, чем мы разместим иллити и первую партию беженцев, обеспечив их всем необходимым.
— Судя по твоим словам, дикие земли — не такие уж и бесплодные, верно?
— Подавляющее большинство городов промышляет охотой и собирательством. Понятно, что в пустыне ни то, ни другое невозможно. — Пожал я плечами, с улыбкой на лице указав на очевидное: — Да и, дядя Амстер, вы всё знаете едва ли не лучше меня. Вы ведь не могли взять и повести род в неизвестность.
— Ты прав: я просто… проверял? — Не совсем уверенно ответил мужчина под вопросительным взглядом Гериана. — Порой трудно поверить, что тот, кого ты совсем недавно видел маленьким ребёнком вдруг предстаёт перед тобой с силой, о которой ты не осмелишься и мечтать, и планами, по амбициозности превосходящими самые смелые сны.
— Всё это я делаю лишь ради защиты своих близких, дядя. Это — та причина, по которой я стал императором и решил попытать счастья в диких землях.
Давно уже минуло то время, когда я двигался вперёд исключительно ради того, чтобы вдосталь повеселиться в будущем. Жизнь, которую я поначалу воспринимал как игру, как приключение, призванное развеять мою двухсотлетнюю скуку… В какой момент она стала для меня чем-то большим? После того, как меня похитила Лана, показав изнанку такого красивого и красочного мира? Или в день, когда от моих рук погибла Целестия, не сумевшая совладать с силой? А, быть может, причиной стала встреча с Гессой? Сейчас я уже не могу сказать точно.