Я, Алья Этернити, умоляю вас помочь мне в возвращении власти в мои руки, взамен предлагая себя, свою невинность и свою верность, а также верность всех земель, что вернутся к нашему роду. Если это предложение вам хоть сколько-нибудь интересно, Алья будет ждать вас там же, где мы встречались, в полночь, ежедневно, в течение месяца. Всем сердцем Алья просит вас, император: не игнорируйте эту просьбу, не сочтите её бредом сумасшедшей.
И пусть вам всегда благоволит небо, солнце и ветер”.
Лучше было и правда прочитать письмо вне города, ибо сейчас всё моё воодушевление, вызванное приятными переговорами и хорошими результатами куда-то пропало, а его место заняли тяжёлые мысли. Как обычно, я слишком близко к сердцу воспринимал мольбы миловидной девушки, пусть даже написанные на бумаге и могущие быть ложью. Сентиментальность делает человека уязвимым, ведь я прекрасно понимал, что она — не просто работорговка, но и глава целого союза, который, похоже, десять лет назад для условий диких земель действительно был невероятно огромным. И всё-таки…
Я сложил письмо в конверт и упрятал его подальше, во избежание досадных случайностей. Даже думать не буду о каких-то там переворотах до тех пор, пока лично не встречусь с местным лордом и не послушаю, что он решит мне сказать. Но слова Альи о том, что трон он унаследовал от отца, а тот — от деда, а среди лордов региона царит круговая порука были невероятно ценны. Я ведь действительно прибыл сюда за сотрудничеством, и всё, что мне было нужно — это выгодный курс для покупки всего необходимого, а никак не связи с мнящим себя аристократией мусором и уж тем более не их хорошее ко мне отношение.
Меня учили как наследного аристократа, если не как наследника, то как члена главной семьи так точно. А после я сам заслужил титул, с достоинством неся бремя и привилегию барона больше восьми лет. Я видел, когда в человека навыки вдалбливали с детства, а когда он просто подражал настоящим аристо. И это, именно это было тем, что во время разговора с Альей зазвенело в подсознании, но не сформировалось в мысль — её манера речи, движения и тон были пропитаны благородством. Упомянутая ею фамилия хоть и была мне незнакома, но была фамилией. В Бригантии, да и во многих других странах ты мог назваться как угодно, но твою “фамилию” никогда не впишут в документах. Даже я был всего лишь Золаном Иллити, а потом стал просто Золаном. Залия… подозреваю, что её фамилия была всего лишь местечковой, не подкреплённой бумагами, так как она не происходила из достаточно знатного рода. Чего уж там — мне, тогда барону, фамилию дали в честь города. Риланский. И от неё я отказался, сдав титул.