Подмосковная ночь (Вербинина) - страница 39

– Дмитрий Михайлович, – деликатно шепнул Горбатов. Из-под занавески донесся сдавленный вздох. – Дмитрий Михайлович, тут уголовный агент… очень настаивает…

Он встряхнул лежащего сильнее. Занавеска поползла вниз.

– Хватит, я проснулся, – пробормотал Виноградов. – Который час? Хотя… какое это имеет значение…

Он спустил ноги с кушетки и сел, путаясь в своем странном покрывале и поправляя задранный рукав. Фельдшер метнул на Опалина быстрый взгляд, но Иван не испытывал проблем со зрением и уже разглядел точки от уколов на руке доктора. Тем не менее он решил пока делать вид, что ничего не заметил.

– Вам что-нибудь нужно? – спросил Горбатов у Дмитрия Михайловича.

– Абсолютно ни-че-го, – ответил доктор, болезненно усмехнувшись и приглаживая всклокоченные волосы. – Ступай, – добавил он повелительно, словно говорил со слугой.

Фельдшер вышел, не прекословя – хотя производил впечатление человека с характером, который не станет терпеть подобное обращение. Опалин, стоя возле единственного окна, молча изучал своего собеседника. Возраст – явно за тридцать, но, конечно, выглядит еще старше, потому что пристрастие к морфию никого не красит. Лицо при этом умное, черты резковаты, рот неулыбчивый и суровый. Несмотря ни на что, доктор Виноградов был чисто выбрит, однако одежда у него была мятая, несвежая, и у Опалина возникло четкое ощущение, что он видит перед собой человека, который идет ко дну. Как только он перестанет бриться, он окончательно махнет на себя рукой, и тогда…

– Слушаю вас, – со старомодной церемонностью промолвил Виноградов.

– Я Иван Опалин из московского угрозыска, – с неудовольствием начал гость.

– Москва! – Доктор встрепенулся. – А что, она еще существует?

Опалину еще не приходилось так странно начинать разговор, и потому простительно, что он на мгновение растерялся.

– И Большой театр все еще стоит? – допытывался собеседник, подавшись вперед.

– Ну… да.

– И Головин все еще поет?

Поскольку жизнь Ивана сложилась так, что она не пересекалась ни с театром, ни с оперой, он поневоле замялся.

– Помню, как в «Демоне»… – Виноградов вздохнул и обмяк. – Ладно. А я что, кого-то убил?

– Убил?

– Ну раз уж вы здесь.

– Я хотел поговорить с вами о призраке в Дроздово, – мрачно ответил Иван, чувствуя, что не справляется и что беседа течет по какому-то невразумительному руслу. – И о том, почему вы оттуда уехали.

– Да какой призрак, – отмахнулся Виноградов, – чепуха.

Он потер лицо, чтобы прийти в себя. Его тонкие пальцы дрожали.

– Думаете, никакого призрака на самом деле нет? – спросил Опалин.

– Конечно. Это… – доктор сделал туманный жест. – Простите, что не предлагаю вам сесть…