– Во времена моей молодости говорили: «два раза хохма уже не хохма». Положа руку на сердце: вы бы поверили? Не сочли бы ловушкой, хитроумной интригой – врагов ведь у вас хватает… Полезли бы, простите, в задницу, неизвестно ради чего?
Сергей промолчал. Возразить было нечего – действительно, не поверил бы.
– Вот видите. – Кремлёвец допил сидр и поставил стакан на стол донышком вверх, и на него уселась большая бабочка. – А дальше: сами решайте, сами делайте выводы. «Леса хватит на всех», так, кажется, у вас говорят?
– Именно так… – ответил егерь. Он пытался подыскать подходящие слова, и не мог, только смотрел на трепещущие, переливающиеся радужными пятнами крылышки. – Именно так. Леса хватит на всех.
– …когда тебя схватили, мы поняли, что больше медлить нельзя. Взяли верёвки, все какие нашлись, и решили спускаться по древолиане – чтобы встретить спасателей на подходах к Офису. Так оно, в общем, и получилось: они увязли где-то на уровне сороковых этажей, и, не появись мы с паническими воплями о скорой казни и прочих ужасах – сожрали бы вас волосаны, как пить дать сожрали бы!
Люк кивнул. Он уже в третий раз выслушивал Майкин рассказ – и не мог найти в себе сил для того, чтобы порадоваться собственному спасению. События последних суток выпили его до донышка, оставив пустышку, вроде хитиновых скорлупок, которые остаются от дохлых, высохших на солнце насекомых.
Когда толпа в Паучьем холле рассосалась, Люк хотел привычно выбраться сбежать на «секретную базу», чтобы в одиночестве, привести в порядок мысли. Но сил осталось только на то, чтобы добраться «прихожей». Обычно здесь дежурил охранник, но он, видимо, сбежал вместе с прочими своими сослуживцами, и теперь ничто не мешало сесть и, опершись спиной на канат, предаться невесёлым думам.
Но посидеть в одиночестве не удалось. Майка как бы невзначай увязалась следом, и Люк, как он ни старался, не смог избавиться от этой опеки.
– Вот вы где! А я ищу-ищу, с ног сбилась…
Подошедшая Татьяна уселась рядом – на самом краю, свесив ноги над шестидесятиэтажной пропастью.
– Как она там? – спросила Майка.
– Вроде, заснула. – Девушка перекинула на колени коробку с «Маузером». – Я ей дала один порошочек из нашей аптечки, чтобы успокоилась…
Когда зарёванную Лею оторвали от остывающего тела Пола, подруга Егора взялась проводить её домой.
– Она сказала, что не останется здесь. – сказала Татьяна. – Говорит: не хочет больше никого здесь видеть. Мать, конечно, в слёзы, но Лея даже говорить не стала: легла, отвернулась к стене и молчит.
– Неудивительно. Своими руками убить человека, даже такую гнусную гниду, как ваш Генеральный… Ну, и Пол, разумеется.