Повисла пауза. Люк смотрел то на егеря, то на лешака, силясь понять, о чём шла речь.
– Что же мы сидим? – засуетилась Татьяна. – Я тут прихватила перекусить. Наверное, проголодались после собеседования, устали? Завтра в дорогу, надо набраться сил…
– Не страшно. – твёрдо ответила Лея. – Теперь мы со всем справимся. Верно, братик?
* * *
Отчаянно хрипящий патефон (завод «Северный пресс», 1950-й год) доиграл последние аккорды «Интернационала». Игла визгнула и вхолостую заскрежетала по древней «шеллачной» пластинке со скоростью семьдесят восемь оборотов в минуту. Сапёр, отвечающий за звуковое оформление, поднял никелированную штангу звукоснимателя. Антикварное устройство, доставленное «партизанами» специально для ведения агитационно-воспитательной работы среди населения Офиса, замолчало.
– Внимание, товарищи! Оглашаю приговор!
Три громких удара огласили Паучий холл – за неимением традиционного судейского молоточка, Чекист воспользовался рукояткой «люгера». Предусмотрительно извлечённый магазин лежал тут же, под рукой – командир «партизан» никогда не забывал об осторожности.
– Решением военного трибунала лица, запятнавшие себя пособничеством кровавому режиму… – он откашлялся и сделал театральную паузу, – …приговариваются к высшей мере социальной защиты.
Публика недоумённо заперешёптывалась. Что это такое «мера социальной защиты», да ещё и «высшая», похоже, не знал никто.
– К смертной казни, если кто не врубился. – добавил Мессер, исполнявший обязанности секретаря трибунала. – Зелёнкой им лбы намажут!
По холлу прокатился испуганный вздох. В задних рядах заохали, заголосили женщины.
«Пособники» молчали, угрюмо уставясь в пол.
– Да не переживайте вы так! – поспешил внести ясность Чекист.
– Мы же не звери – живых людей паукам скармливать! Им расстрел положен. Чтобы, значит, гуманно.
Судя по мине, которую скорчил секретарь трибунала, лично он полагал такой гуманизм излишним.
«Председатель» переждал волну охов и горестных возгласов и заговорил снова:
– Но, учитывая то, что подсудимые частично находились под воздействием гипноза… – последовала очередная драматическая пауза, – … а так же степень раскаяния, высшую меру решено заменить пребыванием в штрафной команде. Будут расчищать нижние этажи от волосанов. До исправления.
Снова общий вздох – на этот раз радостный. «Осужденные» оживились и даже заулыбались. Впрочем-не все – кое-кто нервно озирался на щелястую дверь, из-за которой доносилось подозрительное поскрёбывание. Обитатели «паучьих» этажей, оклемались от учинённой «партизанами» бойни и привычно сбежались на угощение.