– И как, пошли?
– А куда бы мы делись? Да только ничего хорошего их этого не получилось: башня битком набита паучьими гнёздами. Наши, сам знаешь, огнестрел не жалуют, обходятся пиками да рунками, а эти твари ядовитые, в ближнем бою – поди, уберегись…
Сергей кивнул. Всему Лесу были известны рунки сетуньцев – двузубые, похожие на огромные вилки, охотничьи копья.
«…действительно, не лучшее оружие против пауков. Особенно, когда их много…»
– …ну вот, поднялись этажа до тридцатого и завязли. Из наших половина были уже покусаны, только на эликсирах и держались. Подсчитал я, сколько пузырьков осталось в аптечках, и скомандовал: «всё, шабаш, иначе, всех тут сожрут…»
– И что?
– Спустились, конечно. Потом две недели отсиживались в Медицинском саду, ждали, когда отравленные встанут на ноги. А я, не поверишь, каждую ночь забирался на фермы моста и оттуда наблюдал в бинокль за верхними этажами. Думал – если там, и правда, кто-нибудь есть, то хоть огонёк замечу.
– И как, заметил? – заинтересованно спросил егерь. Он слышал эту байку от Яськи – легенда о скрытом на высоте поселении давно ходила среди постовых белок. В своё время он провёл несколько ночей на том же самом мосту, пытаясь разглядеть на верхних ярусах небоскрёбов хоть малейшую искорку.
– Нет. – Покачал головой Седрик. – Один раз почудилось какое- то зелёное свечение и всё.
– Гнилушки, наверное. – предположил егерь. – Или светящиеся грибы, видал я такие.
– Вот и я так подумал.
Сетунец встал, потянулся, хрустнув суставами.
– Ну что, пошли? Ещё десять этажей, пока дотопаем…
* * *
На участке Леса, между Москвой-рекой и Садовым Кольцом доминировала южная флора: карагачи, акации, чинары и прочие выходцы с юга. В высоту они вытягивались не особенно сильно – среди ярко-зелёных куп то здесь, то там виднелись крыши уцелевших домов вдоль Плющихи, да громоздились на противоположной стороне Смоленской площади обгрызенные непогодой и Лесом параллелепипеды гостиницы «Белград».
Сама площадь, как и наружная сторона Садового, сплошь заросла колючим, в два человеческих рода кустарником. Такой, вспомнил Сергей, называют в Крыму «держидеревом». Посередине его непроходимые, ощетинившиеся длинными шипами заросли прорезала узкая тропа, ведущая в сторону Бородинского моста.
Внутреннюю сторону Садового поглотил Ковёр. Мохнатое буро- зелёное одеяло затекало в переулки, взбиралось на фасад МИДовской высотки. Придётся, прикинул егерь, спускаться по верёвке. Конечно, Ковёр примет упавшего с большой высоты не хуже циркового батута, но рисковать, прыгая с пятого этажа – это уже перебор.