Мы останавливаемся в центре Пейи. Здесь стоит здание, напоминающее НЛО. В расположенном на берегу реки центре города одна молодежь. Ничего удивительного – большинству косоваров нет и тридцати.
Отель Begolli: нет апартеида, зато есть джакузи
Заграничные косовары, у которых дела пошли в гору, стараются как можно больше инвестировать в страну. Хороший тому пример – семейный отель Begolli, в котором я останавливался в Приштине. Практичность, привезенная из Германии, сочетается здесь с албанской склонностью к показушной роскоши. В албанском доме должно быть как можно больше этажей. В албанском отеле в каждом номере должны быть джакузи и дешевая мебель a la Людовик XVI. И не так уж важно, что джакузи не работает, а у стульев отваливаются ножки.
Легенда Приштины – расположенный в центре города Grand Hotel, который называют худшим пятизвездочным отелем в мире. Пятнадцать официантов ждут посетителей в пустом зале. Но когда кто-то появляется, ни один из них не спешит к нему подойти.
– Что поделать, это все еще государственная гостиница, – вздыхает Ардита, с которой я договорился здесь о встрече. – Все равно лучше, чем было. Раньше здесь был настоящий апартеид: работали только сербы.
– Зато сегодня там нет ни одного серба, – осторожно замечаю я. Ардита лишь пожимает плечами.
Призрен – Штрпце: нет электричества, зато есть снег
– Я сербка. Но у меня есть дела поважнее, чем независимость Косова. Какие? У меня крыша течет. Нет денег на ремонт. И еще электричество…
– Электричество?
Татьяна – владелица обувного магазина в сербском анклаве Штрпце. Она подобрала меня на дороге в сторону Призрена. С гордостью говорит, что ни одна албанка не отважилась бы разговаривать с незнакомым мужчиной. Пожалуй, она слегка преувеличивает.
Мы едем на ее “опеле” через горы Шар. Проезжаем мимо поста СДК>[36]. Безопасность сербов стерегут украинцы вместе с поляками. Маленькая церквушка справа – знак, что мы въехали на территорию анклава.
– Электричество? – Татьяна глубоко вздыхает. – Смотри, люди сидят при свечах. Думаешь, здесь все такие романтики? Иногда электричества нет три, пять часов, а иногда целый день. Никогда не знаешь, когда его включат. Ни постирать толком, ни искупаться, ни посуду помыть. К тому же страшная скукотища. Зимой рано темнеет. Электричество отключают, и ты сидишь как баран в темноте. Спать не хочется. Делать тоже нечего.
– И чем же ты занимаешься?
– Разговариваю с мужем. Иногда кто-то заходит в гости. Но чаще наступает что-то вроде летаргии. Хотя поговаривают, что в Косове так много детей именно потому, что нет электричества. Зато, когда вдруг дают, все вскакивают на ноги. Неважно, который час. Я всегда просыпаюсь, когда ночью включают электричество. Меня словно какой-то инстинкт будит. Принимаю душ, ставлю стирку, смотрю телевизор. Люди в моем городе уверены, что албанцы отключают электричество только сербам. Я им говорю: “Я была в Приштине. Там тоже нет электричества”. Но они никуда не ездят, сидят в Штрпце и глупости болтают.