Виктор:
– Я бы, может, и уехал. Но у меня там никого нет. Мои дочери повыходили замуж за эстонцев. А я вдруг узнаю, что я оккупант.
Почему? Потому что Виктора прислал в Эстонию Генштаб советской авиации – он был пилотом.
– Я летал по всему миру: в Китай, за экватор. Был в Афганистане. Там насмотрелся таких мерзостей, что сразу после афганской войны сдал партбилет. Они там вроде три часа обсуждали, можно ли в таком случае давать мне медаль за мужество. Дали.
Эту медаль Виктор носит с правой стороны темно-синего мундира офицера военно-воздушных сил.
– Со мной служили эстонцы. Между собой мы говорили по-русски; они плохо знали эстонский. И вдруг в 1991 году выясняется, что они тут граждане, а я оккупант.
Елена:
– Я получила эстонский паспорт. Участвовала в выборах в городской совет. По крайней мере удалось добиться, чтобы таких, как Виктор, не депортировали.
Сейчас у Виктора российское гражданство с трехлетним правом пребывания на территории Эстонии. Елена:
– Мы боимся, что из-за всех этих беспорядков ужесточится политика в отношении “оккупантов”. Но ведь мы никакая не пятая колонна! Здесь нам гораздо лучше, чем в России.
Виктор:
– Мы с товарищами ходили на базар в Кабуле, и там один торговец говорил по-русски: “Хорошая капуста, очень хуевая!” Кто-то его научил, вот он и повторял как попугай. Точь-в-точь как русская молодежь. Кто-то им сказал, что нужно защищать Бронзового солдата. Вот они и защищают.
Учительница и русские полицейские
От поездки в Нарву нас отговаривали все. Мафия, наемные убийцы, плохой воздух и взрывающиеся машины. К тому же толпы русских – их здесь больше шестидесяти процентов. Многие еще не остыли после событий в Таллине.
Даже Елена и Виктор говорили, что лучше не ездить.
То же самое постоянно приходилось выслушивать эстонке Аэт Киисла. Несмотря на это, она устроилась на работу учительницей в колледж в Нарве, практически на границе с Россией.
До войны город был настоящей жемчужиной. Прекрасные барочные здания спускались к самой реке. Золотой век закончился вместе со Второй мировой войной. Сегодняшняя Нарва – это серые унылые кварталы с бродячими собаками и стаями чаек. Посреди города запущенный парк. В центре мост Дружбы, забитый фурами и толпами “муравьев”. По ту сторону реки – русский Ивангород.
В Нарве звучит только русская речь. Русских здесь девяносто семь процентов. По данным исследований, шестьдесят процентов из них не знают ни слова по-эстонски.
Аэт преподает в колледже, который готовит учителей для русскоязычных школ.
– Мы преподаем в основном по-русски. Но все время повторяем: если хочешь работать в этой стране, ты обязан знать эстонский. Хотя в таких местах, как Нарва, палку перегибать нельзя.