, зная, что Малли придет в восторг. Я мысленно перебирала все это, затем быстро прогнала воспоминания прочь. Не буду думать о вчерашнем дне. Не среди этого безумия. Особенно если их уже нет в живых. Чертов универмаг на улице Тэлли-Хо — всегда его ненавидела.
Появление массажиста меня разозлило. Он выглядел целым, невредимым и даже не вымокшим. «Как этот массажист умудрился выжить? Вик и Мал, наверное, погибли, а почему он нет?» — задавала я себе один и тот же вопрос всякий раз, как видела знакомое лицо. Почему они все живы? Ведь их же тоже должно было накрыть волной. Почему они не умерли?
Когда в больнице появился Метте, я почувствовала себя чуть спокойнее и даже обрадовалась ему. Метте — водитель, который всегда возил нас на сафари. Мы знакомы очень давно. Накануне вечером мы распрощались с ним у ворот гостиницы после очередного выезда. Сафари не задалось: лишь один раз, уже в сумерках, перед нами мелькнул медведь. Мы сказали Метте, что уезжаем и снова увидимся только в августе. Вику, которому всегда не терпелось вернуться, я объяснила, что до августа ждать недолго. Метте приехал в больницу, поскольку кто-то сказал ему, что я нахожусь там одна. Он сел рядом со мной на скамью, но ни о чем не расспрашивал. Первой спросила я — который час. Он сказал, что уже полдень.
Через некоторое время фургоны, грузовики и джипы перестали въезжать на больничный двор. Приемный покой опустел, стало тихо. Тишина оказалась невыносимой. Было гораздо легче, когда вокруг суетились и кричали — по крайней мере тогда хоть что-то происходило. Теперь, в пустоте, я не находила себе места и наконец попросила Метте отвезти меня назад, в заповедник. Он согласился. «Надо возвращаться, — говорила я себе. — Вдруг они меня там ждут?» Я знала, что никто не ждет, но надо было проверить.
Я направилась к джипу Метте. Шла босиком. Гравий во дворе был раскаленный от зноя, и раны на ногах горели огнем. Мы поехали через Тиссу[5]. Из динамиков доносились голоса, передающие что-то неотложное. Все магазины были закрыты, а улицы кишели народом. По городу в самых разных направлениях буквально носились тракторы с набитыми людьми прицепами. Джип Метте с трудом прополз почти двадцать пять километров до «Ялы». Когда мы свернули на аллею, подводившую к воротам парка, я ее не узнала. Раньше эта аллея шла через кустарниковые джунгли, теперь по обе стороны дороги тянулось бесконечное болото.
У помещения касс никто не дожидался — это я увидела сразу, едва мы подъехали. К джипу подошел один из смотрителей парка, он сказал: «Всех живых отвезли в больницу. Но возле гостиницы лежат найденные тела. Можно пойти посмотреть». Метте глянул на меня, давая понять, что готов это сделать. Но я никак не могла позволить ему. Если я узнаю, что они мертвы, — как мне быть тогда? Мы развернулись и поехали назад, в больницу. Уже вечерело, и с каждой минутой я ощущала, как уходит надежда.