Джон Харрисон умер в 1776 году, но еще до того, как он уснул навеки, его умелый помощник начал изготовлять копии Н-4: более дешевые и несколько менее эффективные К-2 и К-3. Началась гонка изготовителей доступных хронометров. Примерно в течение десятилетия конкуренция среди конструкторов хронометров стала почти такой же яростной, как до этого соревнования способов измерения долготы. На службе у коммерции и у войны, в Ост-Индской компании или в Королевском военно-морском флоте, капитаны кораблей не жалели собственных средств на покупку не одного, а зачастую нескольких хронометров, чтобы в плавании сверять их друг с другом. Меньшего размера и более дешевые версии изобретения Харрисона стали жизненно необходимой принадлежностью корабля. У военных моряков был склад часов в Портсмуте: в 1737 году там валялся одинокий морской хронометр, а в 1815-м их было около пяти тысяч. На борту корабля флота Ее Величества «Бигль», в задачу которого в 1831–1836 годах входила регистрация долгот в кругосветном походе, было 22 хронометра – ив придачу никому тогда не известный натуралист Чарлз Дарвин двадцати с чем-то лет>[147].
Вплоть до 1884 года мир не мог договориться о том, какой момент времени считать официальной полночью для всей Земли – в какой определенный час и в каком месте Земли начинается новый день. Не было общепринятой нулевой точки, от которой отсчитывались бы направления на географические восток и запад. Выбор нулевого градуса долготы в большей степени определялся национальными, религиозными и патриотическими соображениями, чем очевидной пользой от общего международного стандарта времени и координат. Астрономы Королевской Гринвичской обсерватории в течение долгих лет определяли и хранили точные небесные координаты звезд – координаты, отсчитываемые от меридиана, проходившего через место установки их телескопа. В начале XVIII столетия европейцы чаще использовали Парижскую обсерваторию как нулевую точку долготы на земле; в веке XIX они предпочитали использовать Гринвичскую обсерваторию для отсчета долгот в море. К концу XIX века капитаны судов, железнодорожные магнаты, генералы, адмиралы, астрономы, географы и гидрографы поняли, что они не могут больше ждать, когда по этому вопросу будет достигнуто полное согласие. Пора было принимать решение.
И вот под давлением закона, принятого конгрессом США, в 1884 году в Госдепартаменте собралась международная конференция. Двадцать пять государств прислали своих представителей, причем шестнадцать из них были дипломатами, а не учеными, что свидетельствовало об отсутствии у приславших их государств серьезных намерений. В одном из первых вариантов резолюции затрагивался вопрос о том, сможет ли группа приглашенных астрономов, представляющая интересы широких научных кругов, свободно высказывать свои мысли в ходе дискуссии, в той мере, в какой они сочтут нужным. Эта резолюция не прошла